Наташа попыталась представить себя в подобной ситуации. Что было бы, если бы тогда она не спряталась в сарае, а сбежала из дому? Куда она могла бы сбежать? Как бы она жила?
Как бы она себя чувствовала, вернувшись домой шестнадцать лет спустя? Чужая женщина, в которой невозможно узнать прежнюю избалованную девочку?
Он не проявлял никакой заинтересованности к Хедли-Чейз, окружающие красоты никак не трогали его до тех пор, пока охранник не велел ему убираться. Он ответил почти рефлекторно. Очень властно. «Это мои владения…»
Она огляделась по сторонам. Дарий жил здесь все детские годы, сформировавшие его характер. Он жил в этом доме. Здесь он сложился как личность, получил силы для того, чтобы жить дальше.
Наташа развернула стол так, чтобы казалось, будто бабушка Дария работала за ним, лишь на секундочку отошла, сфотографировала стол и вид из окна, затем взяла папку и отправилась на поиски комнаты, в которой жил Дарий Хедли. И нашла ее в самом конце коридора второго этажа.
Комната была больше, чем большинство спален в доме, с высоким потолком и огромными окнами, выходящими в парк. Было очень легко угадать, кому принадлежала эта спальня. Здесь жил мальчик.
Ее брат Том был примерно одних с Дарием лет, и над его кроватью висел такой же постер, на полках стояли такие же книги. Впрочем, книгами и плакатами сходство и заканчивалось. Том всегда знал, кем хочет стать, и к семнадцати годам в его комнате появился скелет, а на стенах он развесил медицинские схемы и диаграммы.
Судя по всему, Дарий тоже рано начал задумываться о будущем. Он повесил у себя в комнате огромные, во всю стену, рисунки.
С одного рисунка на нее смотрел улыбающийся ретривер. Он был прорисован так детально, что казалось, будто собака вот-вот спрыгнет с листа и помчится по каким-то своим делам. На рабочем столе лежала папка с акварелями. Дарий рисовал дом издалека, холмы, птиц и зверей, которые населяли поместье. От мольберта, прислоненного к стене, по-прежнему исходил едва уловимый запах льняного масла. Наташа открыла стоящий за ним деревянный ящик и увидела кисти и тюбики с высохшей краской.
Наташа повернулась к шкафу, открыла его, и к горлу подступил ком, когда она увидела одежду мальчика. Сапоги для верховой езды, туфли, старые разношенные кроссовки, сохранившие форму его юношеской ноги, выстроились в ряд под рубашками, школьной формой, пиджаками, костюмом и смокингом — видимо, первым смокингом в чехле из швейной мастерской на Савил-Роу. Похоже, Дарий так ни разу его и не надел.
Какую жизнь он здесь вел? Вне всяких сомнений, неплохую, и все же он ушел, бросив все: одежду, рисунки, привычный образ жизни.