В половине четвертого Волкова вызвали хирурги. Медленно, тяжело ходил тучный Михаил Борисович. Бугрился его затылок, глаза устало выглядывали из-под густых бровей.
— Вот посмотрите, Юрий Васильевич, — сказал он. — Ножевое ранение грудной клетки.
Больного смотрел Женя Тройнин, длиннорукий, тощий, горбоносый. Бывший институтский баскетболист — метр девяносто пять роста. Не оборачиваясь, он помахал Волкову рукой.
Волков любит эту бригаду — часто дежурят вместе, сработались. Да и они, кажется, любят Волкова.
— Послушай, Юра, — сказал Тройнин.
Больному лет семнадцать. Был он бледен и слегка возбужден, а на щеках его и под носом золотился пушок. Волков послушал его легкие, сердце.
— В легких тупость, — сказал он. — Думаю, что это кровь в легких.
— Это ясно, — сказал Женя Тройнин. — Что ты в сердце-то слышишь? Сердце-то цело?
— Очень глухие тоны. Надо делать электрокардиограмму.
— Значит, делай.
Сделал.
— Очень низкий вольтаж, — сказал Волков. — Надо сделать рентгенограмму грудной клетки.
Сделали рентгенограмму.
— Да, похоже, что есть кровь и в сердечной сумке, — сказал Волков. — Думаю, что надо срочно оперировать.
— Но, Юра, — сказал Тройнин и внимательно посмотрел ему в глаза, — ведь это же надо делать операцию на сердце.
Волков выдержал его взгляд.
— Значит, надо делать операцию на сердце, — твердо сказал он.
Просторный холодный вестибюль тускло освещен. В углу на стуле сидела женщина. Увидев Волкова, она порывисто встала. Сухощавая, прямая, с тонкими сжатыми губами. Чернели провалы глаз — она сидела всю ночь. Слез не было.
— Вы дежурный терапевт? — спросила женщина. — Как мой муж? Его привезли ночью.
— У него инфаркт миокарда, — ответил Волков. — Он в тяжелом состоянии. Ничего определенного сказать не могу. Будем надеяться на лучшее.
— Я могу к нему пройти?
— Нет. Сейчас ему нужнее я, чем вы. Думаю, все будет хорошо. — И Волков быстро пошел по лестнице.
Состояние больного было прежним. Может быть, пульс стал пореже, может быть, землистость начала сходить с лица. Но все это так зыбко, неясно. Ждать и ждать. Ждать терпеливо, неспешно, без лишней суеты. Ждать и делать свое дело.
Перед Волковым история болезни, и он делает первые записи в ней.
Что же — пора познакомиться. Больной Карелин. Виктор Ильич. Сорока шести лет. Главный инженер строительного управления. И он не знает, что над ним сидит Волков Юрий Васильевич. Двадцати восьми лет. Широкоплечий, с мясистым носом, с выступающим высоким лбом и короткой стрижкой. И он не знает также, что Волков очень устал — кончается суточное дежурство. И таких дежурств — пять-шесть в месяц. И ежедневная работа. И почти каждый вечер — библиотека. Он устал, но ничего не поделаешь — его эта жизнь устраивает.