— Как это нет? — удивился Моисей Мелькер.
— У нас тут «Приют нищеты», — заявил тот. — Пансионат теперь так называется. Так окрестило его рекламное агентство в Базеле.
Но Моисей Мелькер запротестовал:
— Ведь послезавтра в пансионате — в «Приюте нищеты», поправил его тот тип, — ну ладно, в «Приюте нищеты» должно состояться открытие, — продолжал Мелькер. — У меня были основания ожидать, что сюда прибудет множество постояльцев. И понадобится обслуга, много обслуги. Кто же так глупо распорядился?
— «Швейцарское общество морали», — ответил тот.
— Это общество не имеет здесь никаких прав, — возразил Мелькер.
— Именно оно-то и заправляет здесь всем, — заявил тип. — Оно наняло на работу и меня, и вас тоже.
— Что случилось, когда меня наконец проведут в Восточную башню? — раздался требовательный голос Цецилии изнутри машины. — И куда подевались рассыльные?
— Восточную башню не велено ни сдавать внаем, ни посещать, — откликнулся тип. — Я могу предложить вам комнату только в Западной башне.
— Чье это распоряжение? — спросила Цецилия.
— Опять-таки «Швейцарского общества морали», — ответил тот.
Цецилия велела Августу везти ее обратно в Гринвиль. Август извлек из машины чемодан Мелькера, закрыл багажник и уехал.
— Придется мне обходиться без супруги, — вздохнул Моисей Мелькер.
— Не вешать носа, — проронил тип в шлепанцах.
— А кто вы, собственно, такой? — спросил Мелькер.
— Директор Крэенбюль, — бросил тот и трусцой вернулся во флигель. Мелькеру пришлось самому тащить чемодан в главное здание. Лифт не работал. Чемодан оттягивал руку — ведь Мелькер взял с собой и рукопись «Цена благоволения», собираясь еще поработать над ней. Добравшись наконец до верхнего этажа, он услышал пение, доносившееся из Восточной башни. Охваченный внезапным и необъяснимым духом противоречия, он потащился с чемоданом в Восточную башню, открыл дверь и вошел. За столом сидели три раввина. Все трое в черных шляпах, длинных черных лапсердаках и темных очках, все трое пели. Борода у среднего была седая, у правого рыжая, у левого черная. И у всех троих веером через всю грудь. За их спинами было окно. Моисей Мелькер присел на чемодан и стал слушать пение раввинов. Потом пение прекратилось. Раввин с седой бородой снял темные очки, но глаза его оставались закрытыми.
— Моисей Мелькер, — начал он, — нарушил запрет и вошел в комнату, предназначенную не для него.
— Прошу прощения, — пробормотал Мелькер. — Меня сбило с толку отсутствие обслуживающего персонала.
— Сбило с толку? — удивился раввин с рыжей бородой и снял темные очки, не открывая глаз. — Моисей Мелькер собирается возглавить обитель утешения и молитв для богатых и требует, чтобы был обслуживающий персонал?