Если бы он лежал с ней в молочной луже или в ее постели, он бы опять целовал, как тогда, возразил Джо. Эльзи присела на каменную ограду, разглядывая его в раздумье. Джимми-то он Джимми, но когда он был у нее в комнате, то больше молчал, сказал только, как его зовут. Да и о чем было тогда говорить! Но теперь она никак не возьмет в толк, кто же он.
— Я — гангстер, — улыбнувшись, сказал он, но глаза его все еще были холодны и внимательны. Все же она уверилась, что он и есть Джимми.
— А кто тот, второй, в чей зад вцепился Мани? — спросила она.
— То был Джо по прозвищу Марихуана, — ответил Джо.
— Тоже гангстер? — спросила она.
— Еще какой, — заметил он.
— Класс! — сказала Эльзи и спросила, много ли гангстеров в пансионате.
— Много, — ответил он, и Эльзи полюбопытствовала, все ли они из Америки.
Он кивнул.
— Не слабо, — протянула Эльзи.
Они помолчали. Галка, кружа над ними, подлетела поближе и вновь скрылась. Эльзи спросила, много ли людей он прикончил, и, когда он вновь кивнул, сказала:
— Круто. Солнце село.
— Как сухо, — сказал он, — здесь в ущелье очень сухо.
— Поэтому нельзя зажигать костры, — заметила она.
— А может, и можно, — возразил он.
Галка вновь закружилась над ними и, так же кружа, улетела.
Он спросил, нельзя ли ему поговорить с ее отцом.
— Наверное, можно, — ответила она.
Она выпила воды из источника, и они двинулись вверх по склону к деревне. Когда они вошли в залу, рождественская елка была уже украшена.
— Кого привела? — недоверчиво спросил староста.
— Это Джимми, — ответила Эльзи, — он хочет извиниться за пролитое молоко.
Староста не понял.
— Джимми — это тот, кто меня изнасиловал, — заявила Эльзи. — Родом он из Америки.
Староста сглотнул слюну, сжал кулаки и выругался:
— Сукин сын, ублюдок проклятый!
— Отец, ты что? — одернула его Эльзи.
Но Джо ответил ему в том же духе:
— Тупая башка, овечий хвост, дьявольское отродье!
— Джимми! — зашипела на него Эльзи, потом топнула ногой. — Кончайте валять дурака!
— Девочка моя, — понуро пробурчал староста.
— Эльзи же тебя любит, и меня, кстати, тоже, — рассмеявшись, заявил на местном диалекте Джо.
Староста удивленно на него уставился: откуда он знает, как говорят у них в деревне?
— А я — один из вас, — ответил Джо, — я сын священника Претандера, а вы тут и дом его совсем забросили. Всю последнюю зиму я сидел там ночами, дрожа от холода.
— Но не в эту зиму, — возразил староста, — в эту ты погрелся в постели Эльзи.
— Пойду сварю кофе, — сказала Эльзи и пошла на кухню.
— Однако ты очень уж сильно изменился, если ты и вправду Зепп Претандер, — сказал староста. — Я еще помню, как пятнадцать лет назад Зепп ушел из деревни.