— Добро пожаловать, господин Мелькер, — сказал лихтенштейнец и представился; — Я Кюксен, барон фон Кюксен.
Он выронил монокль, подхватил его левой рукой, подышал на стекло и протер его платочком, вынутым из нагрудного кармана смокинга, прикидывая, как бы попристойнее выкрутиться из неприятной ситуации. Прикончить Мелькера было бы излишне рискованно, Бог знает, кому он сообщил, куда направился, с другой стороны, адвокатской конторе трех Рафаэлей, может быть, как раз хотелось бы, чтобы Мелькер исчез. Но эти субъекты, может, хотели бы и его, фон Кюксена, отправить к… Черт возьми, положение было хуже некуда. Времени позвонить не было, Ванценрид прохлопал — ему следовало бы как-нибудь задержать Мелькера, но теперь делать нечего — он уже тут. Фон Кюксен процедил, что на зиму он арендовал пансионат, и при этом водворил монокль на место — никто не понял зачем. Ну вот, теперь Мелькер ненароком разгадал его тайну. Он арендовал пансионат для того, чтобы провести рождественские праздники с друзьями. И они сочтут большой честью для себя, если Моисей Мелькер согласится прочесть им Рождественскую проповедь. Его друзья — люди искусства и его ценители. «Пропади ты пропадом», — подумал Бэби-Взломщик, но все же смекнул, что это было единственным выходом. Моисей, шатаясь, пересек холл, перешагивая через вытянутые ноги, и шмякнулся в кресло. Он ощутил себя среди своих.
Рождественским вечером Джимми все же явился. За полчаса до заката Эльзи спустилась к целебному источнику на дне ущелья. Из леса за пансионатом до нее донесся голос учителя Фронтена, декламировавшего:
Как в день, тебя вручивший мирозданью,
Восстало солнце на привет планетам.
Так началось твое преуспеянье
По предначертанным тебе заветам
[61].
Когда она нагнулась к окутанной паром воде источника, вытекавшей из скалы и заключенной в трубу, она почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной, и, оглянувшись, оказалась лицом к лицу с Джо.
— Джимми, — сказала Эльзи.
Джо молча и неподвижно стоял перед ней.
— Значит, ты все же опять пришел, — сказала Эльзи.
Джо продолжал молча смотреть на нее. Глаза его были холодны и внимательны. Она вгляделась в него. То был, конечно же, Джимми, хотя ей почему-то казалось, что перед ней кто-то другой.
— Обними-ка меня, — предложила она.
Он обнял.
— А теперь поцелуй, — сказала Эльзи.
Он поцеловал. Эльзи оттолкнула его и ударила по лицу.
— Ты — не Джимми.
Джо рассмеялся:
— Что ты, я и есть Джимми.
Она заколебалась.
— Это правда? — спросила она.
— Правда, — заверил ее Джо.
— Ну, не знаю, — протянула Эльзи, он по-другому целовал ее и в молочной луже, и в постели.