– Может быть, посидите пока здесь, в теньке?
– Нет, я хочу попить, а заодно взглянуть на Рому.
– Но зачем его будить?
– А затем, что если он болен, то его надо лечить. – И Александра Юрьевна решительной походкой направилась к их домику.
– Ну все, мы пропали, – упавшим голосом прошептала Лешка.
– Ничего не пропали. Скажем, что Ромка уже встал и ушел.
– А подушки?
– А подушки, скажем, он сам под одеяло положил, чтобы над нами подшутить, – неуверенно ответила Катька и побежала за матерью.
А та уже подходила к Ромкиной кровати. Сейчас откинет одеяло, увидит, что под ним ничего нет, и что тогда будет? Лешка затаила дыхание. Катька на цыпочках подошла к матери. И вдруг обе подруги услышали громкое сопение и вытянули шеи.
На кровати безмятежно спал Ромка.
– Вот видишь, он еще спит, – с плохо скрытым торжеством сказала Катька. А ее мама легонько коснулась Ромкиного плеча. Потом потрясла его посильнее. Ромка поворочался, открыл глаза и удивленным голосом произнес:
– Александра Юрьевна? Здравствуйте. Очень рад вас видеть. Вы к нам в гости приехали?
За спиной у матери Катька сделала страшные глаза и воскликнула:
– Ромка, ты что, сбрендил? Ведь мама еще вчера к нам приехала. Или заговариваешься со сна?
– Забыл, совсем забыл, – закивал Ромка. – Извините, мне такой сон идиотский приснился, что я все на свете перепутал.
Александра Юрьевна присела к нему на кровать, потрогала его лоб и озабоченно спросила:
– А горло твое прошло? Не болит больше?
– Нет, не болит. А чего ему болеть?
– Но ты же вчера совсем не мог говорить!
Ромка вопросительно взглянул на Катьку, которая изо всех сил моргала ему обоими глазами.
– А, ну так то вчера было. А сегодня уже все по-другому. – Ромка закашлялся и захрипел. – Хотя нет, все еще болит. Ой, да как сильно!
– У него так всегда бывает. То болит, то не болит, то он может говорить, то не может, – зачастила Катька, а ее мама распорядилась:
– Там на столе полоскание. Встань и пополощи свое горло.
– Хорошо, прямо сейчас и приступлю. – Ромка вскочил и кинулся к столу, на котором не осталось ни одного приготовленного Лешкой бутерброда.
Может быть, Александра Юрьевна и догадалась, что дети от нее что-то скрывают, но допытываться не стала: все они были на месте, живы-здоровы, и, значит, за них и беспокоиться нечего.
Ромка усердно прополоскал свое горло и объявил, что ему надо еще полежать, чтобы окончательно выздороветь. Никто не возражал, и он снова улегся в постель, а все остальные ушли на пляж.
Накупавшись в прохладной воде Дона, друзья отвели наконец Александру Юрьевну к ее подругам и помчались к Ромке.