Чтобы понять, что получил в наследство Иван Васильевич, достаточно вспомнить, что Тверское княжество было самостоятельным, как и Рязанское, как и Новгородская и Псковская боярские республики, граница с Великим княжеством Литовским проходила где-то между Вязьмой и Можайском (!), а от того самого места на реке Угре, где было последнее противостояние войск Руси и Орды, от МКАД по Киевскому шоссе километров полтораста.
И дань Орде не плачена больше десяти лет, и литовский князь Казимир наседал, грозя до самой Москвы дойти, а Новгород и вовсе нацелился на унию, решив отказаться от православия, и собственные братья-князья норовили с врагами за спиной молодого великого князя Ивана договориться…
Что сделал Иван Васильевич в такой ситуации? Порвал ордынскую грамоту с требованием выплаты дани и бросил ее себе под ноги!
Но сумел избежать войны на два фронта – когда хан Ахмат пришел наказывать непокорную Москву за невиданную наглость неподчинения, то обещанной поддержки от литовского князя Казимира не дождался. Иван Васильевич договорился с Крымским ханством, и литовцам оказалось не до Ахмата, они отражали набег дружественных Москве (тогда) крымчаков.
Иван Васильевич в походы во главе войска не ходил – не княжье то дело, а воеводское, на то они и воеводы. Ордынцев на Угре встретила закованная в броню регулярная армия (в отличие от всех предыдущих, собранных с мира по воину). Полки других княжеств были скорее подспорьем основным силам Москвы. Хан Ахмат решил не связываться и с Угры ушел.
И так во всем – кнут и пряник, война и переговоры одновременно.
Литье пушек на Москве, строительство из камня, разведка полезных ископаемых, освоение и подчинение новых земель (это по его приказу за сто лет до Ермака в Сибирь, на Обь, Иртыш и Тобол, отправились воеводы Салтык и Курбский Черный для защиты земель от Тюменского ханства), подчинение строптивого Новгорода и еще много чего…
Именно Иван Васильевич назвал себя государем Всея Руси (а не одной Московии).
Следующему государю, сыну Софии Василию, он оставил территорию, в несколько раз превышающую ту, что получил сам. И армию крепкую, и промышленность довольно развитую, и очередь иностранных мастеров, желавших послужить Москве своим умением.
И не его вина, что потомки не всегда с толком распорядились наследством, а через сотню лет после его смерти (князь умер в 1505 году) и вовсе допустили поляков в Кремль.
Об Иване Васильевиче говорили, что он высок ростом, а взгляд такой, что мало кто выдерживал, женщины так и вовсе в обморок падали.
Тверд и даже жесток, когда нужно, не терпел непослушания, требовал исполнения приказов в точности и вовремя, людей ценил не за знатность, а за их ум и желание послужить Руси. Был тверд в вере, но при этом очень любознателен, с догмами не всегда считался. Например, главный православный собор Москвы Успенский пригласил строить латинянина Фиораванти (правда, после того, как попытка сделать это силами своих строителей увенчалась обрушением целой стены почти возведенного собора).