Суетился Фрязин. Этот словно собственные владения царевне показывал: все хвалился и стенами детинца, и множеством ладей на Волхове и Ильмене, и огромными складами, по его словам битком набитыми пушниной самого лучшего качества, и вообще богатствами тороватых новгородских купцов.
София морщилась от его безостановочной болтовни и похвальбы, но все же было приятно, что подданные ее будущего мужа (а значит, и ее собственные) столь богаты. Если Новгород такой, то какова же Москва? Царевна чувствовала себя очень богатой, уже представляя, какие роскошные подарки отправит в Рим, например той же зазнайке Лауре, как Лаура станет с досадой кусать губы, сожалея о насмешках, как удивятся все римские надменные аристократки, смотревшие на Зою свысока…
Но как бы София ни была очарована богатством Новгорода, она не могла не заметить, что при упоминании имени ее будущего супруга многие отводят глаза. Спросила Бонумбре почему. Ответ ужаснул.
– Дочь моя, – вздохнул Бонумбре, – вам едва ли ведом жестокий нрав будущего мужа. У новгородцев есть право на него обижаться. Семен – один из тех, кто пострадал год назад, когда Москва пыталась захватить Новгород.
София усомнилась:
– При чем здесь жестокий нрав правителя Московии?
Легат снисходительно объяснил:
– В Новгороде много недовольных Москвой и даже ненавидящих ее. Новгородская земля решила подписать унию и перейти под власть литовского князя Казимира. Главными сторонниками этого дела были бояре Борецкие, но в прошлом году войско правителя Московии разбило войско Новгорода. И расправилось с побежденными крайне жестоко – им были отрезаны носы и уши.
София содрогнулась:
– По приказу правителя московитов?!
Легат чуть смутился:
– Нет, но он не наказал тех, кто это сделал. У госпожи Борецкой, с которой предстоит встретиться, был казнен старший сын как возглавлявший сопротивление Москве. А ведь они хотели всего лишь подписания унии и присоединения Новгорода к княжеству Литовскому.
София сообразила чуть быстрее, чем рассчитывал Бонумпре:
– То есть перестать подчиняться Москве?
– Новгород и без того не подчинялся, здесь боярская республика.
– Тогда почему они раньше к Литовскому княжеству не присоединились?
Бонумпре на этот вопрос отвечать не стал, не объяснять же царевне, что желание бояр Борецких и тех, кто с ними вместе стоит за унию, вовсе не желание простых новгородцев. Он постарался перевести разговор на будущие отношения Софии с супругом:
– Дочь моя, вы помните наказ его святейшества? Вы должны способствовать согласию московского правителя на подписание унии.