— Председатель человек образованный, должен знать, что в гараже пары бензинные. Это каждому шоферу известно. Он подумал об этом?
— Нет, не подумал, — кашлянув, сказал глухо председатель.
— Так вот надо, думал чтоб…
— Я больше с поросятами не поеду! — крикнула женщина с толстой шалью. Поднялась. — Других посылайте. Душа болит, не знаешь, куда деться. На людей глядеть боишься. Мы привезли поросят шефам, заехали во двор на шахту. Люди машину окружили, ждут. Поросята такими маленькими показались. Когда цену назвали — нас бабы чуть не разорвали. Мужики мешки свои свернули, зашумели. Нас так домой и отправили. Даже сами борта закрывали. Теперь лучше к шефам не заявляйся. Выгонят.
— Ты давай по существу. Рассусоливаешь!
— А я по существу. Послушали бы, как на базаре народ ругается. Одна женщина купила у нас поросенка, принесла домой, а он у нее на ноги не встает, то ли обморозился, то ли от тряски. Она его притащила обратно, стала деньги требовать, милицию пригласила. Кричат всегда: «Паразиты, торгаши». Хоть сквозь машину проваливайся. Мы когда с базара едем — меж собой возмущаемся, а здесь молчим.
— Ладно… Не уводи собрание в сторону.
Женщина оглядела ряды, но не нашла, кто ее одернул, ненавидяще села.
— Кричим, кричим… А кого выкричим? — грузный мужчина в шубе-борчатке прошел по ряду, прихрамывая, волоча ногу, остановился у сцены. — Это навалилась на нас стихия. Председатель не предусмотрел. Он машины зачем в гараж ставил? Чтоб теплее. Заботился об общем деле. Даже когда ему надо дома быть — он сам машины затаскивал. Теперь мы его ударим, у него руки опустятся, он трекнется и бросит все. И кому мы этим напортим? Я думаю, это дело надо загасить и сообща как-нибудь справиться.
Женщины, что сидели рядом со мной, непроизвольно прокомментировали:
— Справимся… Легко как… Ты их видела, мертвых-то?
— Прибегала. Смотреть страшно. Ровные, как один. Да их сразу же председатель на птицеферму отправил — курам на корм.
Я сидела и слышала, что зал, как единый организм, активно и мучительно подбирался к истине. Кто-то сказал вслух, не поднимаясь:
— В государство надо было сдать, Поросята бы росли, и мы деньги получили бы.
— Т-ш-ш-ш… — зашикали сзади. — Тише ты. Еще не насдавался. Подскажи… Это легче легкого… Сдал и весь год носом шмыгай.
Председатель молчал, смотрел перед собой. Лицо его было безучастно, и собрание его не чувствовало.
Мнения качали зал, как лодку-болтанку, — то вспыхивали, то вдруг затаивались. Я была в эпицентре общей беды. Я видела себя на городском базаре, подходила к торговке, что с неприступным терпением сфинкса продавала карандашной толщины связочки укропа по пятнадцать копеек.