— Думаешь, агент? ЦРУ?
— Как и все эти американские корреспонденты, — сухо сказал Адуми. — Если они и не платные агенты ЦРУ, по крайней мере, обмениваются с ним информацией. Что-нибудь еще о нем?
Иш-Кошер покачал головой.
— Не считая того, что он уехал на пару дней в Тель-Авив. Он позвонил оттуда в отель спросить, были ли для него какие-нибудь звонки, и сказал, что проведет пару дней в «Шератоне».
— В «Шератоне»? Это интересно.
— Что тут интересного?
— Только то, что именно туда он поехал, прилетев в Израиль. Вместо того, чтобы ехать прямо в Иерусалим, он отправился в Тель-Авив и остановился в «Шератоне».
— Вы следили за ним?
Адуми едва заметно нехорошо улыбнулся.
— Мы следили не за ним. Там была румынская балерина, прима-балерина румынского балета, выступавшего в Тель-Авиве, Ольга Рипеску. Она русский агент. Мы следили за ней. Когда Стедман зарегистрировался, она почти сразу заметила его, и они общались какое-то время. Что ты об этом думаешь?
— Они могли быть когда-то знакомы. В конце концов, эти иностранные корреспонденты ездят повсюду.
— Это так, но все равно интересно. А ты узнал что-нибудь об этом раввине?
— Только то, что сказал тебе сразу после допроса. Он кажется достаточно безобидным. Ничем не занят, просто гуляет по городу, иногда со Стедманом, иногда по утрам ходит в синагогу…
— И просто случайно живет в доме 5 по Виктори-стрит, в том доме, дорогу к которому кто-то спрашивал у парней из гражданской обороны в тот вечер, когда на соседней улице взорвалась бомба, — сухо сказал Адуми.
— Это может быть чистым совпадением и ничего не доказывает.
— О-ох, Хаим, ты — полицейский. Ты всегда рассуждаешь на языке доказательств, того, что прокурор сможет представить в суде, — цепь свидетельств, ведущих к определенному выводу. Но в разведке мы заняты безопасностью государства и не можем позволить себе роскошь абсолютного доказательства. Мы ищем канву, или какую-то странность, или — еще лучше — канву странностей. — Он постучал по столу коротким указательным пальцем.
— Что ты называешь странностью в данном случае?
— Тут их полно, Хаим. Возьми любого из тех, кто нас интересует. Каждый из них ведет себя не совсем нормально. Начнем со Стедмана. Он прибывает в Израиль и вместо того, чтобы ехать прямо в Иерусалим, где живет его сын, едет на пару дней в Тель-Авив.
— Но у него там друзья…
— Можно объяснить и так, конечно, но все же это немного странно, потому что сына он давно не видел и всегда мог съездить в Тель-Авив позже. Странно даже то, что сын не встретил его в аэропорту. Но вдобавок ко всему, одна из первых, с кем он встречается в Тель-Авиве, — Рипеску, известный агент. Опять странно. Но на этом дело не заканчивается. Он приезжает в Иерусалим и занимается странным делом, которое может служить прикрытием. Оно позволяет ему запросто, и с виду совершенно невинно, говорить с кем угодно. Никаких встреч в особых местах, никаких замечаний шепотом, проходя мимо, все открыто и честно. Если мы прямо спросим, почему он говорил с кем-то, за кем мы ведем наблюдение, он просто скажет, что это его обычный метод сбора материалов.