— Это я все понимаю, но почему они решили поместить его сейчас? Как ты думаешь, может, что-то пронюхали?
Иш-Кошер решительно покачал головой.
— Невозможно. Арестовали этих двоих несколько дней назад, а материалы номера должны были уйти в типографию по крайней мере недели две тому.
— Ты хочешь сказать, что они не могли поменять обложку в последнюю минуту?
— Вообще-то, наверное, это возможно, — осторожно сказал Иш-Кошер. — Я не силен в полиграфии и издательском деле, но что они на этом выигрывают?
— Может, решили, что мы собираемся дать делу ход, и выступили с сенсацией? Мне не хочется думать, что это могло просочиться из нашего круга, Хаим.
— Поверь, Авнер, моим людям, которые знают об этом, я доверяю абсолютно. Тебе нечего бояться с этой стороны. Я уверен, что это просто совпадение.
— Лучше бы так.
Стедман увидел фотографию на стеллаже с журналами в вестибюле отеля. Он купил экземпляр и взял в номер. Он тоже ломал голову, почему снимок появился именно сейчас. Что это, часть искусной кампании, чтобы возродить интерес к теме? Или чтобы пробудить общественное негодование? Появятся ли статьи о взрыве в ежедневных газетах? Он решил было зайти в редакцию и навести справки, но передумал, так как сами его вопросы могли спровоцировать ненужный интерес. Но если это кампания, а он бездействует…
Он понял, что ходит по кругу, что необходимо поговорить с кем-то, кто свежим взглядом оценит ситуацию целиком.
В пятницу Гитель приехала пораньше, чтобы помочь Мириам приготовить обед.
— Право, Гитель, это очень любезно с твоей стороны, но я прекрасно могу справиться одна.
— Послушай, Мириам, никаких церемоний. Я не хочу вмешиваться. Я видела сотни и тысячи семей, где невестка и свекровь живут в одной квартире, и мне не надо рассказывать, что для двух женщин кухня всегда маленькая. Я собиралась просто тихо посидеть и составить тебе компанию.
Она сидела тихо, только давала советы:
— А лук, Мириам? Всегда готовь суп с луком. Ури говорит, что это придает супу домашний вкус.
Мириам заметила, что Дэвид не любит лук.
— Но в луке вся прелесть супа, потом его можно выбросить. Он придает аромат. — Позже, за столом, когда рабби похвалил суп, она поймала взгляд Мириам и победно кивнула: «Я же говорила».
— Нет, Мириам, рыбу не крутят в мясорубке. Ее рубят. Да, я знаю, в Америке вы перемалываете рыбу как печенку, потому что это легче. У вас есть даже электрические мясорубки — кладешь рыбу и нажимаешь кнопку. Но после этого она выходит похожей на пасту, и ее трудно готовить.
Она порылась в шкафчиках, нашла секач и большую деревянную миску, пристроила ее на коленях и, несмотря на обещания, вскоре уже ритмично рубила рыбу — «просто показать, как это делается». Во время работы она без остановки говорила — про хозяйку квартиры, которую посетила на прошлой неделе и которая хорошо ладит со своей сестрой, про нового инспектора в ее отделе — вряд ли он ей понравится, про Сару Адуми, к которой заскочила на пару минут в «Хадассу» перед приходом сюда и по поводу лечения которой у нее имеются серьезные сомнения. Когда она раздражалась, ритм ускорялся.