– В девять? В десять?
– В девять. Приходите ко мне. Это по дороге. Я знаю, у кого взять лодку.
– Какую лодку? – спросил Рей.
– Не имеет значения. Просто знаю, и всё. Лодку даст друг. – Луиджи улыбнулся Паоло. – Мы, венецианцы, помогаем друг другу, верно, Паоло? Ты не хочешь с нами?
– Я слишком толст. Двигаюсь медленно, – сказал Паоло.
– У вас есть фотография Колемана? Нет, – сказал Луиджи Рею, заранее предвидя отрицательный ответ.
– Я могу достать его фотографию. Ее напечатали в газете два дня назад. А еще я могу описать его вам. Пятьдесят два года, чуть выше вас и крупнее, почти лысый…
В пятницу двадцать шестого ноября Коулман проснулся в прогнувшейся кровати, чувствуя себя совсем разбитым. Кровать была еще хуже, чем у Марио и Филомены, а матрац, казалось, был набит соломой, которая давным-давно утрамбовалась и потеряла всякую упругость. Его разбитая нижняя губа распухла, видимо, изнутри образовался нарыв, но Коулман надеялся обойтись без вскрытия. Он оттянул губу и посмотрел на нее в зеркало. Увидел ярко-красную ранку, но без каких-либо признаков инфекции.
Часы показывали двадцать минут десятого. Коулман решил, что хозяева давно уже встали. Он оделся, собираясь выйти за газетой и капучино, и уже направлялся к двери, когда столкнулся с синьорой Ди Рьенцо, которая несла ему поднос с завтраком. Кроме кофе и молока, он увидел ломтики хлеба, но без джема или масла. Ему, конечно, пришлось остаться и позавтракать. За круглым обеденным столом с наброшенным на него кружевным квадратиком, являвшим собой пример общей неустроенности, царившей повсюду в доме Ди Рьенцо. В его комнате было холодно, но никто не предложил ему никаких обогревательных приборов; наверное, они исходили из предположения, что люди в спальнях только спят, а во сне укрываются одеялом. В гостиной тоже стоял холод, хотя тут имелся портативный электрокамин, но Коулман не посмел включить его самостоятельно. Вчера вечером, когда ему понадобилось в ванную (там же находился и туалет), она оказалась занята – там кто-то мылся. В доме была толстая горничная лет шестнадцати на вид, и Коулман решил, что она, вероятно, работает у Ди Рьенцо бесплатно или же те используют ее из милости, поскольку она умственно отсталая. Когда Коулман говорил ей что-нибудь, она только хихикала в ответ.
В тот день утренние газеты ничего не сообщали ни о нем, ни о Рее. Он прикинул, чем Рей может заниматься теперь и где находится. В газетах не написали, где он остановился. Позволила ли полиция Рею покинуть Венецию, если у него есть такие намерения, или задержала по подозрению в убийстве и нанесении тяжких телесных повреждений? И опять Коулман подумал, что ему нужен сообщник, который написал бы в квестуру, что вечером во вторник видел, как в канал сбросили человека. Потом Коулману пришло в голову, что Рей, возможно, и сам ищет его. А если Инес сообщила в управление о поездке Коулмана на рыбалку в Кьоджу, то незваные гости вполне могут наведаться и сюда. Полицейские или Рей.