Коулман расположился в кафе-баре, заказал эспрессо и стакан белого вина и задумался о том, как ему раздобыть деньги. И о том, осмелится ли он написать письмо в полицию. Решил, что стоит попробовать. Написать сейчас, отправить почтой из Кьоджи, а потом переехать в Местре. Коулман попросил у бармена лист бумаги, дешевой, с крохотными голубыми квадратиками. Конверт можно будет купить в табачной лавке. Шариковая ручка лежала у него в кармане. Он расположился поудобнее и написал печатными буквами по-итальянски:
26 ноября 19…
Синьоры,
вечером во вторник 23 ноября у Понте ди Риальто я видел драку двух людей. Один из них лежал на земле. Другой сбросил его в канал. Жаль, что я побоялся сообщить об этом раньше.
С уважением,
гражданин Венеции.
Записка отличалась примитивным изложением, включая плохую орфографию и грамматику, в этом Коулман не сомневался.
Он встал, оглядел столик – не оставил ли чего – и увидел, что на хорошо освещенной красной пластиковой столешнице пропечаталось его послание. Но тут на его глазах мальчик взял стакан и чашку Коулмана и одним движением влажной салфетки протер стол.
Отправлять письмо он не стал, хотя и купил конверт. Смелости не хватило. Он разорвал письмо. Прежде всего, отправлять его нужно из Венеции. К тому же он опасался, что его ошибки были ошибками американца, а не итальянца. Лучше не рисковать.
Коулман не хотел идти в ресторан, где работал молодой Ди Рьенцо, чтобы не ввязываться с ним в разговоры. Наверное, парень сегодня утром встал поздно, поскольку в доме он его не видел, а теперь он уже на работе. Коулман вдруг подумал, что не оставил в доме Ди Рьенцо никаких вещей, а значит, может туда просто не возвращаться, вот только пятьсот лир за ночевку он им не заплатил. Ну, деньги можно опустить в почтовый ящик. Встречаться с кем-нибудь из них совершенно необязательно. Эта мысль доставила ему удовольствие. Потом он испытал приступ душевной боли, вспомнив о своих рисунках, набросках, коробочках с хорошими пастельными и масляными красками, кисточках, тщательно отобранных им в Риме для Венеции, – все это оставалось в «Гритти-паласе». Но Инес наверняка о них позаботится, не оставит их, если уедет из отеля. Он понял, что ему безразлично, уехала ли Инес во Францию, даже если он ее вообще больше не увидит. Но те пять или шесть рисунков – хорошие эскизы, по ним можно сделать как минимум три картины! Ему хотелось позвонить Инес, узнать о ее планах, попросить ее сохранить рисунки, но он не был уверен, что она не сообщит в полицию о его звонке, даже если он велит ей помалкивать. И самое главное, Инес не сможет убедительно притворяться, будто Коулман и в самом деле исчез, если будет знать, что он жив.