Бури, порождённые столкновением тропических воздушных потоков с местным умеренным климатом, гнали потоп воющими ветрами, из прежде неотступно прибывающих вод явились болезни, которые унесли тех, кто не утонул.
Каким-то образом разрыв закрылся прошлой ночью. Река иного мира вернулась в своё изначальное русло.
Побережье. Наверное, неподходящее слово, но другое не пришло на ум Труллу Сэнгару, пока его волокли вдоль новорожденного моря. Пляж состоял из чистого ила, который скопился под мощной стеной, протянувшейся от горизонта до горизонта. Стена выстояла под натиском потопа, хотя вода теперь струилась уже и по другую её сторону.
Трупы слева, обрыв высотой в семь или даже восемь ростов справа, площадка на стене шириной чуть меньше тридцати шагов. То, что она выстояла против целого моря, говорило о чарах. Широкие плоские плиты под ногами были вымазаны грязью, которая, впрочем, уже подсыхала на жарком ветру. На её поверхности плясали серовато-коричневые насекомые, прыгали, убираясь прочь с пути Трулла Сэнгара и его тюремщиков.
Трулл никак не мог в это поверить. Тюремщики. С этим словом он до сих пор не смирился. Они ведь братья! Родичи. Лица, которые он знал всю свою жизнь, лица, на которых видел улыбки и радость, и лица, на которых — порой — отражалось горе сродни его собственной тоске. Он стоял с ними плечом к плечу всегда — в упоительных победах и в разрывающих душу поражениях.
Тюремщики.
Теперь не до улыбок. Не до смеха. На лицах тех, кто его держал, застыло холодное, решительное выражение.
До чего же мы дошли.
Они замерли. Трулла Сэнгара бросили на камни, не обращая внимания на его синяки, порезы и колотые, по-прежнему кровоточащие раны. Умершие обитатели этого мира зачем-то врезали в огромные камни массивные железные кольца. Насколько хватало глаз, они шли по всей длине стены, на расстоянии полутора десятков шагов друг от друга.
Теперь этим кольцам нашлось применение.
Трулл Сэнгар был закован в цепи, на его запястьях и лодыжках темнели кандалы. Покрытый заклёпками обод больно врезался в живот, в его железные ушки продели цепи и туго натянули, закрепили в кольце. Челюсть Трулла удерживала металлическая конструкция, которая не позволяла закрыть рот, прижимая пластиной язык.
Затем последовало Острижение. Кинжалом ему вырезали на лбу круг, а после нанесли глубокий — до кости — порез, чтобы рассечь этот круг надвое. В рану втёрли пепел. Длинную косу отсекли грубыми ударами, которые превратили макушку в кровавое месиво. Затем в кожу под оставшимися волосами втёрли густую, приторную мазь. Через несколько часов остатки волос выпадут, и Трулл навсегда останется лысым.