— И она набросилась на тебя?
— Да, я стоял ближе всех.
— Ого… — только и смогла сказать.
Я видела гарпию лишь однажды, полумертвую, в клетке. Я видела, какие у нее когти — словно ножи, едва ли не с ладонь длинной. Один удар — и тебе конец. А если вцепится…
— Полей еще, — попросил Лан.
Я принялась лить ему на голову, смывая мыло, он тихо пофыркивал.
— И что было потом? — спросила я.
Лан дернул плечами.
— С гарпией? Ее пристрелили. У Мэта был револьвер. Мэт, между прочим, отвратительно стреляет, просто удивительно, как тогда попал по гарпии, а не по мне. Со страху, наверно.
Я вылила оставшуюся воду. Лан выпрямился, взял полотенце.
Он стоял прямо передо мной… совсем рядом…
На груди тоже были шрамы, но другие, тонкие.
— А эти? — спросила я.
Лан улыбнулся. Чуть подался вперед, взял мою руку, приложил ладошкой к своей груди.
— Спортивная рапира.
Я чувствовала его кожу под пальцами…
— Спортивная? С острым концом?
— Да, — согласился он, глядя мне в глаза. — Уроки фехтования.
Я облизала губы. Еще немного и… У меня кружилась голова.
Еще совсем свежий шрам — между ребрами. Это же они тогда…
Лан обнял меня другой рукой, притянул к себе. Я слышала, как стучит его сердце, чувствовала его дыхание.
— А у тебя есть шрамы, Соле? Можно посмотреть?
Я неуверенно мотнула головой.
— Нет… Откуда у меня? Это у тебя была такая насыщенная жизнь…
Что-то дрогнуло в его лице, одно мгновенье и что-то изменилось. Игра перестал быть игрой.
— Была, — согласился он, голос неприятно царапнул.
Я видела, как сверкнули его глаза. Он еще подался вперед, на полшага, так резко и так горячо поцеловал меня, стянул с плеч теплую кофту, принялся уверенно расстегивать ночную сорочку.
Я замерла, хотела сказать: «Нет! Не надо, не сейчас». Но язык не поворачивался. Ну, я ж понимала, что так будет, вот сейчас вот, разглядывая шрамы на его спине — понимала. И ведь нельзя сказать, что я не хотела этого. Просто страшно. Это должно быть не так… Начинало мелко-мелко трясти.
— Тут холодно… — только и смогла шепнуть я, словно оправдываясь, так неловко пытаясь помешать Лану раздевать меня.
— Сейчас будет тепло, — сказал он.
И правда, воздух начал теплеть. Он маг, поняла я, он может. Он может сделать так, что в этой крошечной сырой комнатке будет тепло и удобно, может сделать так, что никто не войдет и не услышит, даже проходя за дверью, даже если я буду кричать. Он может сделать со мной все, что захочет. Даже сделать так, что я буду думать, будто хотела этого сама.
А разве я не хотела? Разве не этого хотела? Зачем же я пришла?
Я любила его?
Сорочка упала к ногам.