Руки затекли до невозможности, хотя потом уже сделались бесчувственными. Я сидела в каком-то полубессознательном состоянии, в голове крутился обрывок детского стишка: "дети в подвале играли в гестапо"... Что я знаю о садистах?.. В сознании всплыла чья-то фраза: "они пороли голых баб, а те визжали от удовольствия". Значит, он будет меня бить, до потери пульса... Пока не удовлетворит извращенное желание... Я боюсь боли, я не хочу... ты сама отдала ему себя - теперь не жалуйся... Садистов придумал маркиз де Сад, изнывающий от скуки мерзкий феодал... "ничего не отвечает... только тихо ботами качает"... утром нашли окоченевший труп молодой девушки... родители сходят с ума... я запрещаю тебе... ты прекрасно танцевал... Клубок мыслей выстраивается в ряд приятных галлюцинаций...
Безнадега...Безнадега...
Тяжела моя дорога...
И глаза твои пустые
Глаза смерти у порога.
Ждал меня ты очень долго.
Звал к себе и, соблазняя,
Черным пламенем холодным
Обнимал морозным утром.
Звездный свет в твоих глазницах
Так заманчиво искрится,
Приковал меня навечно
Иглами своих лучей он.
Холодно... Как холодно...
Hет! В аду совсем не жарко.
Инеем покрылись стены,
В воздухе замерзли стоны
Грешников. Они узнали
Плату за твою любовь...
Боль даруют твои ласки.
Скорбь приносят твои сказки.
Так зачем же горько плакать
О твоей судьбе проклятой,
Тосковать, и в час заклятый
Ждать тебя на перекрестках?
Знать повязаны мы крепко.
Hет ответов на вопросы.
Память наглухо закрыта.
Только чувства...
Твои чувства...
И в моей душе тревога.
Безнадега...
Скрип двери приводит меня в сознание. Хотя я себя уже не ощущаю, промороженный, затвердевший кусок мяса. Влад, скривившись, взирает на мое съеженное тело. Потом весьма небрежно отвязывает ремни, но я не могу пошевелиться.
- Как спалось? - любезно интересуется он.
- Превосходно... - хрипло отвечаю ему.
- Вот и отлично! Как только сможешь двигаться, иди на все четыре стороны!
- Как? А ты меня не будешь бить?
- Зачем? - в его тоне слышно раздражение и удивление.
- Я думала...
- Индюк тоже думал.
Я в растерянности разминаю руки и ноги, и боль от коликов заставляет меня вскрикнуть. Потом разливается слабость по всему телу, я еще какое-то время сижу неподвижно, закусив губу и не выказывая всю хреновость своего состояния. Затем кое-как одеваюсь, не глядя на Влада. Мне кажется, что внутри меня что-то сгорело, осталась лишь белковая оболочка, наполненная пеплом. Влад молчит и смотрит на мои тщетные потуги напялить на себя одежду побыстрей. Странно, его взгляд уже не волнует меня как раньше. Вот и все. Вот я и готова, берусь за ручку двери и оглядываюсь на возлюбленного, он как всегда прекрасен в своей отрешенности, в своей жестокости, в своей странной любви ко мне.