— Но ничто так не затмевает его, как явные враги, — парировал губернатор. — А она как раз и есть такой враг.
— Даже если и так, — уступил Охеда. — Что решают эти несколько месяцев?
— Многое решают, если ее люди надумают поднять восстание, чтобы ее освободить, — ответил губернатор. — Зато покойники безопасны и никому не причиняют хлопот.
Когда спустя полчаса Алонсо де Охеда встретился с Нуньесом де Бальбоа и Сьенфуэгосом в таверне «Четыре ветра», он даже не пытался скрыть своего отчаяния. Ему пришлось выпить залпом два стакана вина, прежде чем он смог рассказать друзьям о неудачной беседе с губернатором.
— Он ее убьет, — таково было его мрачное заключение. — И мы ничего не можем с этим поделать.
— А Кастрехе? — спросил Бальбоа.
— Я прощупал его еще в алькасаре. Этот тип и пальцем не шевельнет, если ему не заплатить, и много заплатить.
Он подозвал жестом трактирного слугу и велел принести еще кувшин вина; едва слуга успел поставить вино на стол, как над их головами прогремел чей-то хриплый голос:
— Сдавайтесь!
Четыре пары глаз уставились на офицера, который стоял перед ними, держа руку на эфесе шпаги.
— Что случилось, Педраса? — раздраженно спросил Бальбоа. — Производство в капитаны лишило вас последних мозгов?
Педраса зло ткнул пальцем в Сьенфуэгоса.
— Его изгнали с острова, и наказание за ослушание — виселица.
— Боже, ну что за мания: вешать людей! — аж застонал Охеда. — Они же не окорока, в конце-то концов! — Он приблизился к Педрасе, который по-прежнему стоял как истукан: — Или вы не видите, что этот человек со мной?
— Какое это имеет значение? — спросил тот. — Закон есть закон.
— А шпага есть шпага, — прорычал в ответ Охеда. — Так что уберите руку со своей, если не хотите стать покойником.
Все прекрасно знали, что Алонсо де Охеда никогда не грозится зря, и если уж он обнажал оружие, неизбежно проливалась кровь. А потому неудивительно, что капитан Педраса весь побелел и шарахнулся, подняв кверху руки, показывая, что вовсе не собирался злить опасного коротышку. Тем не менее он все же решился высказать свое мнение, пусть даже тихим дрожащим голосом:
— Не к лицу вам защищать тех, кто скрывается от правосудия. А человек, над чей головой висит приговор об изгнании, не может вот так нагло распивать вино в столичной таверне только потому, что он ваш друг.
— Ну что ж, вы совершенно правы, — ответил Охеда самым миролюбивым тоном. И даю вам слово, что впредь это не повторится. Если вы будете столь любезны, что закроете глаза на это маленькое нарушение, даю вам слово, что мой друг немедленно покинет город, а при первой возможности и остров.