- Черт с ними, со всеми! Поехали домой! - хрипло согласилась она, решив, что лучше уехать раньше, чем так себя и его мучить.
Да и от этих женских взглядов в его сторону, которые так бесили ее последние три часа, избавится.
Казаку другого разрешения не было нужно, видимо. Встал и потащил ее к машине, заставив Таню рассмеяться, несмотря на дикое возбуждение. И вспомнилось, как они из ресторана так уезжали недавно. С ним все время на грани, на каком-то пике безумном, с которого вниз смотришь и голова кружится. И страшно. И эйфория по мозгу бьет. Грудь нараспашку и сердце сжимается, словно бешеный ветер бьет в лицо. Дыхание давит…
Страшно, да… Но и без этого ощущения уже представить себя не можешь!
Влюбилась, однозначно. И не боялась признаться. Что дурочку из себя строить? Смысл? Из нее это чувство сочится, выплескивается, просто, через край. Не утаишь.
- Тань…
У нее нет сил. Правда. Все из нее выпил, выжал до капли. Не может отозваться. Даже глаза открыть. Свежий воздух, пикник, и сам Казак - все измотало. Да и сколько сейчас? Часа два ночи?
Только слабое:
- М-м-м… - в ответ.
Казак хмыкает. Она ощущает, как пружинит матрас и он снова впритык. Просунул руку под ее затылок, затащил ее голову к себе на плечо. А она ничего не может. Как кукла. Но как же хорошо, мамочки!
- Зажигалочка, - тянет хрипло Казак. И смеется. Похоже, она его тоже вымотала. - Глазки открой, свет мой ясный, - его ладонь накрывает ее щеку и поворачивает лицо Тани.
Она просто не может. Тело будто не ее. Вообще не слушается.
- Зачем? Меня и так все устраивает, - прошептала почти беззвучно.
Ткнулась ему в щеку носом. Улыбнулась. Сама себе напомнила слепого котенка, который на запах матери тянется. Так и она. Никак Виталием не надышится.
Он тоже улыбается. Она кожей это чувствует. Обнимает ее двумя руками. И Таню снова в жар, несмотря на усталость. И под закрытыми веками вновь вспыхивают картинки: как он над ней нависает, погружаясь со всей силой в ее тело; как наматывает ее волосы на кулак, заставляя выгибаться, прижиматься к нему, пока сзади в нее вторгается, заставляя кричать. Не может с ним молчать, про всякую сдержанность забывает… А вторая рука ее грудь сжимает с жадностью. Нараспашку вся… Для него… И он ей кожу на затылке прикусывает, а Таню в дрожь от этого. И на кусочки разум…
Синяки точно будут. Засосы. Ну и к черту!
Знает, что прижимается к нему. И что он это чувствует. Вновь нападает на ее рот, и про новый вздох забывают оба.
- Так, замри, - отрывается он, смеется тихо, держа ее затылок. - Я ж не для этого лез.