Кстати говоря, он, порядком удивив и меня, и сестру, взял с собой фотоаппарат. И на нем появилось несколько фотографий, где были запечатлены я вместе с Таней. И еще куча фотографий окружающей нас среды. Когда же Таня язвительно поинтересовалась, не спятил ли он, что стал фотографировать, он лишь фыркнул, и невозмутимо сказал, что психически здоровым он не был никогда. Девушка тут же не преминула сказать еще пару лестных слов в его адрес, а я лишь посмеивалась. Теперь я понимала, почему они друг друга ранее считали врагами. Тем более, что и Кирилл не упускал возможность сказать что-то с нехорошими намеками сестре.
А еще, за время прогулки, я узнала, что Таня обучается в Англии, подтверждая мои догадки о том, что оттуда она привезла акцент человека, долго живущего за границей. Кирилл тут же не забыл с неким презрением уточнить, что там она учится потому, что так захотела мать. Девушка же парировала тем, что получит хорошее образование, а он, непослушный кретин, из-за своей гордости упустил этот шанс и так и останется непутевым человеком. На что он не без издевки заметил, что благодаря своему непростому характеру и нежеланию никому подчиняться многого добьется в жизни, а она будет сидеть на подручной работе, не смея сказать и слова против начальству. Я лишь посмеивалась, потому что новые аргументы они оба находили очень быстро, и их спор был бесконечен. Я, как могла, защищала Таню, за что и получала большую часть раздраженных взглядов Кирилла, который явно считал, что защищать я должна его, а не его непутевую сестру. Хотя, это скорее он был непутевым братом.
А где-то в середине прогулки я умудрилась сбежать ненадолго в аптеку, дабы больше не беспокоить Таню со своими веселенькими деньками. Кирилл хоть и поглядел на меня вопрошающе, но не стал спрашивать, зачем я туда ходила, и мы продолжили гулять.
Мы даже заглянули в какое-то кафе, которое попалось нам по пути, когда проголодались. И хотя я была против того, чтобы за меня платили, меня никто не слушал, и Сомаров все же оплатил счет самостоятельно. А Таня лишь заявила, что с его скверным характером он просто обязан хотя бы так компенсировать утраченные нервные клетки. Он, услышав это, лишь хмыкнул, а я хмуро заметила, что утраченные нервные клетки компенсировать нельзя, ибо они не восстанавливаются.
Кирилл вообще подозрительно много молчал, когда происходили такого рода ситуации. Когда его все устраивало, а я чувствовала себя неуютно. Вероятно, потому что Таня была во многом с ним согласна, и озвучивала, в этом я уверена, и его мысли тоже. А ему, видимо, доставляло удовольствие, что человек, в котором я нашла едва ли не родственную душу, то есть Таня, так же, как и он, во многом не согласна со мной. Что ж, приходилось, скрепя сердцем, соглашаться с ними.