Он наклонился, и легонько коснулся своими губами моих губ. И почти сразу же отстранился. Взял за запястье, раскрыл ладонь, на коже которой отпечатался след от кольца, которое Кирилл забрал, чтобы через пару секунд вновь одеть на безымянный палец.
— Знаешь, — задумчиво проговорил он, глядя на кольцо, так и не отпуская моей ладони, — это не самое дорогое кольцо. И я мог бы позволить себе и чисто бриллианты. Такие, от которых была бы в восторге любая девушка. Но почему-то выбрал сапфир. Он сочетается с тобой. Тебе подходит. А бриллианты… Ты их достойна, — на его лице появилась улыбка. — Но просто бриллианты я бы тебе не выбрал. Кому-то другому — возможно. А тебе — нет. Ты такая же чистая, как и этот сапфир. Поэтому он твой. Не отказывайся от него.
Я от его слов просто окаменела. Сапфир?! Бриллианты?! Да оно стоит, наверное, больше всего того, что у меня есть вместе взятого. И я, честно, опасалась даже носить такое.
— А что-то попроще ты выбрать не мог? — совсем тихо спросила.
— Мог. Но не захотел. Попроще было бы, если бы мне было все равно. А это кольцо я искал месяц, — Кирилл хмыкнул. — Все остальные мне не нравились. Они не вязались с тобой.
— Месяц? — уцепилась я за слово, удивленно посмотрев на него. Да мы месяц назад еще были в совершенно непонятных отношениях.
— Я собрался жениться на тебе еще когда переговорил с отцом. Когда он приехал в университет наш. Помнишь? — он снова легонько улыбнулся. Я помнила. Тогда я и познакомилась с Сомаровым-старшим. В груди что-то защемило от понимания, как долго Кирилл выжидал момент. — Он мне и посоветовал узаконить отношения, раз ты мне так… запала в душу. И, как видишь, то, что я холостяк и бабник, мне не помешало.
И только сейчас я отчетливо осознала, что он меня любит. Действительно, любит, как бы удивительно это не было. А еще я осознала, что он никогда в этом не признается. Для него поступки важнее слов. И хотя я, как любая девушка, любила красивые речи, теперь совсем не хотела, чтобы Кирилл признавался мне в любви. Потому что это означало бы обратное. Это была бы ложь. Сомаров никогда не признается в своих чувствах. Даже, наверное, самому себе.
— Не смотри так на меня, — фыркнул парень, заставив меня задуматься над тем, как же это я на него смотрела. Увы, зеркала поблизости не было. — Я не принц на белом коне, и ты это прекрасно знаешь, — он отпустил мою руку, и улегся рядом, заложив руки за затылок.
— Знаю, — согласилась я, и осторожно прилегла рядом, так же осторожно обняв его за талию. Невидимая стенка, выросшая между нами, медленно, но верно исчезала во время этого разговора, и сейчас казалась совсем тоненькой. Стоит только несильно ударить, и она развалится, как карточный домик.