* * *
Решение о том, как сообщить обо всем моей маме, пришло само собой. Точнее, Сомаров вновь за всех все решил, проявив желание познакомиться с моей родительницей. А Солдатов решил поехать с нами, чтобы заодно познакомить меня поближе с Наташей. Хотя я подозревала, что он просто хотел навестить свою невесту. Или уже жену? Об этом я не знала.
В любом случае, в пятницу вечером мы дружно, или не очень дружно, садились на свои места в купейном вагоне. Я снизу, а парни сверху. На второй нижней полке поместился мужчина средних лет, выглядящий весьма солидно.
Я забралась на кровать с ногами, сев возле окна и подтянув колени к груди. И уставилась на соседнюю платформу, где туда-сюда сновали люди.
С тех пор, как я узнала о своем диагнозе, я практически не улыбалась. И своим видом портила настроение Сомарову, который элементарно не знал, что со мной делать. А Леша продолжал ходить рядом и разглагольствовать о том, какая мы отменная парочка. И самое противное, что он был прав.
До самого отъезда в нашем купе стояла тишина, нарушаемая лишь другими пассажирами, прохаживающими вдоль вагона. А когда отбыли, Кириллу надоело лежать сверху, прямо надо мной, и он ловко спустился ко мне. Впрочем, я на него даже не взглянула, продолжая смотреть в окно.
— Мышонок, — позвал меня Кирилл так тихо, чтобы услышала только я, придвинувшись ко мне вплотную. — Может, хватит уже играть в молчанку? — он легонько дотронулся до моего плеча.
Спросил парень об этом не просто так. Помимо того, что я не улыбалась, я еще и практически не разговаривала. Во мне намертво поселилось ощущение, что меня насильно выдают замуж, да еще и насильно заставляют стать мамой. Я злилась и обижалась. А еще пыталась свыкнуться с этими двумя мыслями. Что я скоро стану замужней женщиной и мамой. Получалось это из рук вон плохо. Казалось, что это все происходит не со мной, и где-то очень далеко.
— Алина, — вновь попробовал пробиться до моего сознания Кирилл. — Это уже не смешно. Ты же взрослая девочка, зачем ведешь себя как ребенок? Ты сама скоро станешь мамой.
— Не по своему же желанию, — тут же невозмутимо отозвалась в ответ. На любое напоминание, касающееся этих двух вещей, я реагировала очень резко. Но при этом не выражала ни одной эмоции.
— Если ты так не хочешь ребенка, еще не поздно сделать аборт, — вдруг зло проговорил Сомаров. — А если не собираешься, то смирись уже.
— Зачем я сказала, — лишь и буркнула я себе под нос. Да, парочка из нас отличная. Сначала меня месяц воротило от него, потом еще месяц мы пытались сообразить, что к чему, потом месяц повстречались, чтобы еще через месяц узаконить отношения и стать родителями, будучи к этому абсолютно неготовыми.