В отличие от него, мой мозг стал больше внимания уделять его персоне. В голову лезли совершенно ненужные фантазии. Они были нереальны, потому что в них был не тот Сомаров, который был наяву, а выдуманный. От настоящего была только внешность. И все чаще его обнаженное тело всплывало в моих воспоминаниях.
Пытаясь отгородиться от мыслей о нем, я полностью погрузилась в работу. На выходных от ноутбука я даже не отрывалась, за исключением утоления естественных нужд.
А с понедельника я уже сосредоточилась на зачетах. Ставя их один за другим, я вычеркивала ненужные пары из своего расписания. И пошла на мировую с преподавателями по экзаменационным предметам. Сдав все оставшиеся долги, я просила их поставить мне автомат до каникул. Удивительно, но они все, без исключения, с улыбкой исполнили мои пожелания. Да, в том, чтобы быть тихой и спокойной отличницей, есть свои плюсы. У людей постарше проявляется симпатия к молодежи с хорошим воспитанием.
Когда к концу недели моя зачетная книга была уже со всеми необходимыми оценками, я просто не верила своим глазам. Впереди еще неделя до каникул, а я уже могу ехать домой.
Моя улыбка была настолько радостной, что люди удивленно посматривали на меня. Серая мышка по имени Алина непривычно ярко сияет.
Выскочив из университета, я намеривалась ехать на вокзал за билетами, пока таковые есть. Но меня остановил Сомаров.
— Что, неужели уже все поставила? — он выглядел весьма скептически настроенным, когда схватил меня за запястье, на котором уже пожелтевшие синяки начали потихоньку сходить.
— Да, поставила, — кивнула, и попыталась вырвать руку. Это не тот Сомаров, который мне нравится.
— Быстро ты. И что теперь будешь делать? — на его лице появилась кривая улыбка.
— Работать, — резко отозвалась я. — А потом домой поеду.
— Все-таки поедешь? — в его глазах загорелся какой-то непонятный огонек, а на губах взыграла та самая улыбка, которая теперь часто появляется в моих мыслях.
— Поеду, — подавив ком в горле, как можно спокойнее отозвалась я. Он все еще был тем человеком, чьи поступки вызывали во мне лишь отвращение.
— Это правильно. Ты дополнила картину своей правильности, — ухмыльнулся Сомаров, разрушив свое очарование. Вернувшись в привычного гада.
— Я рада, отпусти, — плотно сжав зубы, я ожидающе смотрела на него.
— А есть хоть что-то неправильное в тебе? Ну, кроме правильности, — как будто и не слышал он моих слов.
— Отпусти, — вновь повторила, дернув на себя руку.
— Ты такая самоотверженная. Все ради других. А для себя? — его голос понизился, а рука с запястья переместилась на талию, притягивая ближе. Вторая привычно собрала волосы в кулак. Я тут же попыталась его оттолкнуть, но у меня ничего не получилось. — Прежде, чем мы распрощаемся на месяц, а возможно, даже больше, попробуй взять сейчас что-то для себя, — совсем тихо проговорил он и, наклонившись, поцеловал.