Окрик в наушниках мгновенно вернул меня к реальности.
– Атака! – Ничего добавлять было не надо.
Посадочная площадка была не лучшим местом, чтобы переждать обстрел, она была размером почти с футбольное поле и совершенно пустая. Я посмотрел на новеньких морпехов, с недовольным видом отряхивавших форму и поднимавших тяжеленные рюкзаки. Они еще не подключились к нашей системе радиосвязи.
– Все бросить, в укрытие, живо! – проорал я им.
Они уставились на меня без всякого понимания.
– Талибы привет шлют, черт возьми, а теперь – врассыпную! – крикнул я. Парни тут же пошвыряли свое барахло и разбежались в поисках укрытия.
Джон как раз подъехал на джипе, чтобы отвезти доставленный груз и долгожданную почту в штаб. Он немедленно врубил заднюю передачу и отъехал метров на двести от недоумевающих морпехов, которые все еще искали, где спрятаться от огня противника. Я поморщился, увидев, как машина задним бампером напарывается на гору сухой земли и глины. Но Джон продолжал давить на газ, чтобы деться от нас подальше, как можно скорее. Рация сходила с ума, несколько человек наперебой сообщали о перестрелках и группах, вступивших с талибами в бой.
Я бросился в канаву, но тут же понял, что это никудышная идея. Я был открыт всем ветрам и торчал, как прыщ на лбу. Оглядевшись, я проверил, нашли ли хоть какое-то укрытие новички. Некоторых вообще видно не было: похоже, попрятались по норам, как кролики.
Все остальные из наших, кто был поблизости, также поспешили в укрытие. К счастью, рации были у всех, так что дополнительного предупреждения им не требовалось.
Я закричал тем, кого видел у себя за спиной:
– Талибы атакуют холм. Три миномета. Сейчас рванет.
Ничего другого не оставалось, кроме как ждать.
Холм был странным местом. Голый земляной курган высотой примерно в двести футов, за чертой города. На нем не было никаких построек, он стоял, открытый всем ветрам, и, главное, давал обзор на триста шестьдесят градусов. «Дырки», как на флоте именуют туалет, там не было, так что справлять нужду приходилось у всех на виду, сняв штаны, на корточках, зато вид был лучший в мире: к югу и западу – пустыня, насколько хватало глаз, а с севера – неухоженное кладбище, где, по рассказам наших переводчиков, в свое время хоронили не только афганцев, но и русских.
Дежурить на холме парням нравилось. Там было не так тесно, как на базе, и не было стольких дозорных постов. Но сейчас я не завидовал тем, кто оказался наверху: холм представлял собой идеальную мишень для талибов.
Я выгнул шею, чтобы посмотреть вверх, и увидел, как первая мина взрывается на северном склоне холма, достаточно близко, чтобы до потери пульсах напугать тех, кто там находился. Нас взрывом не затронуло совершенно, а значит, мишенью все-таки был холм, а не мы.