Дрожки катили по наезженной колее, а Роберт фон Вальдхорн, советник кронпринца Альбрехта, вспоминал свой неожиданный диспут с сельской девчонкой. И думал о том, что последнее слово, как ни крути, осталось за ней.
Только когда лошадь добрела до моста, и солнце, окунувшись в реку, взметнуло сноп золотистых искр, барон встряхнулся. В двадцатый раз за день приложил ко лбу промокший платок и спросил возницу:
- А бабка у нее - тоже травница?
- Вроде того. Люди разное говорят.
- Разное? Например?
Возница пожал плечами, сплюнул в дорожную пыль и буркнул сквозь зубы:
- Ведьма.
Генрих проснулся около девяти. Выпил чаю и снова отправился в кабинет, чтобы дочитать рукопись.
Ночью ему привиделся весьма любопытный сон. Генрих словно бы сам пережил все то, о чем успел прочесть накануне. Сон был подробный, поразительно яркий, насыщенный запахами. Даже теперь, после пробуждения, чудилось временами, что ноздри щекочет пыль, поднятая с дороги горячим ветром, и пот стекает по лбу.
Приснились, правда, и такие детали, которых не было в тексте. Например, полуобморок у развилки, когда барона окружил мрак. В рукописи ни о чем подобном не говорилось, и Генрих решил, что эта сцена порождена его собственным подсознанием. Такая вот реакция на события вчерашнего вечера, когда ему, Генриху, помстились чернильные тени в комнате.
Итак, если верить тексту, барон до своего отъезда в столицу навестил девушку еще дважды. Та оказалась отнюдь не глупа, и беседы с ней запомнились аристократу надолго. Надо полагать, беседами дело не ограничилось, но эту тему автор деликатно обходил стороной. Впрочем, не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. Травница из рукописи - это мать убитого аптекаря. А Роберт фон Вальдхорн, вероятно, его отец, не признавший ребенка официально, но помогавший деньгами.
Что это дает для расследования? В практическом плане - не так уж много. Разве только, подтверждается версия, что убийство имеет отношение к высшему свету.
Барон - фигура весьма и весьма известная. Шутка ли - многолетний советник нынешнего монарха. Проблема в том, что советник этот умер года два или три назад, и расспросить его уже не получится.
Остальные же главы рукописи, с которыми Генрих ознакомился после завтрака, ничего интересного не добавили. В них не содержалось ни малейших намеков на связь с чередой смертей.
Опять тупик? Ну и ладно. Ему-то, Генриху, что за дело? Он выполнил все, что от него зависело, а дальше пусть начальство ломает голову. Пора звонить генералу.
Прикинем только, о чем конкретно докладывать.