Моргана тяжело дышала, а потом бросилась на инквизитора и изо всех сил принялась колотить его по груди.
– Нет у тебя чувства юмора! Нет! Совсем!
Он с легкостью перехватил руки, сжал тонкие запястья, глаза его странно блестели.
– Послушай, ты же не настоящая ведьма. Ты не пытаешься меня убить, хотя я тебя и провоцировал. Все твои беды от этой ненужной тебе силы. Я могу ее убрать, ты станешь обычной, хорошей женщиной.
– Нет, – выдохнула Мор. Попробовала отстраниться, но Охотник держал ее крепко. – Я не хочу на поселение. Отпусти меня!
– Все будет хорошо.
Метки-браслеты стали нагреваться, Моргана чувствовала, как силы уходят из нее, вытекают, как кровь, если разрезать запястья. Каким-то нечеловеческим усилием ведьма толкнула мужчину, оба потеряли равновесие и упали. Инквизитор прижал к себе Моргану и что-то ласково ей говорил, успокаивал, но она не слушала.
Они лежали на полу уже больше двух часов, Мор прекратила вырываться, и инквизитор только слегка придерживал ее.
– Скоро, скоро все закончится, магия так легко уходит. Тебе же не больно?
Моргана подняла взгляд и сфокусировала его на инквизиторе.
– Ты меня убиваешь, остановись, пожалуйста, я не хочу… – Слова прервал всхлип.
Еще один час тянулся мучительно долго. Мор молчала, ей было очень холодно, она дрожала всем телом, губы посинели, зрачки расширились, и казалось, что глаза черные.
– Еще немного, потерпи. У тебя оказалось на удивление много силы, на двух ведьм хватило бы. – Инквизитор пошевелился, перехватил ее запястья одной рукой, а второй стянул с дивана плед, неуклюже накрыв ведьму. – Скоро все закончится, и ты согреешься, Моргана, ты будешь свободна. В нашей жизни не будет магии. Ты вылечишься, справишься. Говорят, что ведьма не может перестать быть ведьмой, но ты другая…
Моргана обмякла и ни на что не реагировала.
Наконец Охотник поднялся и отнес Мор на руках в спальню, нащупал пульс – ведьма перенесла процедуру изъятия силы относительно легко. Он накрыл ее двумя одеялами, потом принес плед из гостиной. Румянец начал потихоньку возвращаться.
Охотник почувствовал, что проголодался, потянулся к телефону, чтобы заказать пиццу, уже нажал на кнопку быстрого набора, как все его внутренности скрутила боль. «Все-таки прокляла», – была его последняя связная мысль. Волк почувствовал сильную обиду и отключился.
Утро было дождливое и хмурое, совсем не летнее. Серый свет пробивался сквозь тяжелые низкие тучи. В квартире инквизитора царил сумрак. Он пришел в себя на полу в гостиной, в горле пересохло, голова болела, как после выпуска из школы Инквизиции. Пошатываясь, мужчина поднялся. Побрел на кухню, включил воду и начал жадно пить прямо из-под крана. Потом вытер лицо собственной майкой.