Зачем-то они выбили дверь барака, стали опрокидывать койки и бить всех подряд, даже «черпакам» досталось. Мы смогли уложить двоих, сильно попортили лицевую часть одному, и ещё двоим нарисовали под очи ясны, с бешенства, да перепоя, шибко-шибко красные, по шикарному фингалу. На большее нас не хватило. Эти были куда круче, предыдущих. И драться умели виртуозно. Особенно офицеры. Всей казармой мы бы их, наверное, уложили, но такова армия — народ по углам прятался, дрались только братья Шиловы. Дрались отчаянно и, наверное, впервые так серьёзно. Победить не смогли. Не было у нас шансов против такого количества хороших бойцов. Нас быстро стреножили и отпинали до кровавых пузырей. После чего устроили полнейший разгром в казарме. Кому-то даже череп пробили, и парень уехал домой. А куда он ещё мёртвый-то? Только домой. Трупы в армии не служат.
Из казармы нас вытащили за ноги, хорошо помню как моя голова, считала все неровности и ступеньки. Бросили в местный карцер. Ну, официальное название у того помещение было естественно более приятным для слуха, на деле же — карцер. Два на два, голые, почему-то, всегда мокрые стены, железная дверь — всё как положено. Тусклая лампочка тоже имелась. Там мы провели остаток ночи, а утром, нас, замёрзших, голодных и избитых до потери пульса, вознамерились вернуть к несению строевой службы. Увы, наши тела пострадали гораздо сильнее, чем предполагалось вначале. Лейтенант лично пришёл на нас посмотреть. Оценил состояние, сиреневые разводы синяков расползшихся по лицам, красно-чёрным от запёкшейся крови и важно глянув на мордоворота сержанта, округлил глаза, после чего выразительно покрутил указательным пальцем у своего виска. Сержант пожал могучими плечами и рассеянно развёл руками. Отчего я рухнул с тихим, но, довольно таки жалобным стоном — в тот момент, сержант меня под руку держал, что бы я не упал. Он меня тут же поднял на ноги, к сожалению, в сознание, я от этого пришёл только частично. Глаза открылись, а вот ноги я чувствовать перестал.
Следующие две недели мы провели в местном лазарете.
Вопреки романам о жизни доблестных солдат, находящих в армейском лазарете любовь или безумный секс (в зависимости от характера романов), симпатичных медсестёр там как-то не случилось. Из женщин вообще, только тётя Клава была. Уборщица бальзаковского возраста. Из персонала имелись ещё доктор, вечно страдающий с похмелья и фельдшер, который умудрился пришить свой собственный палец, когда штопал порез какому-то срочнику. И десяток медбратьев возрастом от 20 до сморщенной в урюк лицевой части. Но кормили там неплохо. Компот всегда был вкусным. Детское пюре нам с Андреем очень понравилось, сладкое такое…, понравилось, несмотря даже на то, что док утверждал, что сие есть толчёная картошка…