— Бумажки, — сказал я и отвернулся посмотреть в окно. Руслан напрягся.
— Что это? — спросил он.
— Большая игра. Ставки огромные. На кону два судна. Скоро я стану судовладельцем. Так что, Вася, не печалься. Твои деньги для меня пфык. Скоро, со всем скоро, эти бумажки станут морскими суднами.
Я покраснел. Откуда он узнал? Телепат?
— О! Возьмешь нас к себе? — спросил Руслан.
— А у тебя морское образование? — Гарик удивился. Друг замялся.
— А оно обязательно? Тебе же нужны ловкие парни, которые не дадут прекрасной идеи развалиться, а судам просто заржаветь.
— Ловкие парни? Да у меня, их полно!
— Это Дятлы что ли? — Я рассмеялся. Громко, до хрюканья. Меня никто не поддержал. Руслан смотрел на меня огорченно и … равнодушно. Я его понял. Парень уже думал, как примазаться к несуществующей фирме и высасывать деньги в свой карман. Деньги, деньги. Проклятые деньги!
— Я подумаю над твоим предложением. А пока, могу лишь дать один совет.
— Какой?
— Откройте хлебопекарню. На сегодняшний день самый верный бизнес, у которого будет будущее. Я вам авторитетно говорю.
— Что? — спросил Руслан. Я видел, как морщится его лицо. — Продавать хлеб? Лучше водку.
— Ходят слухи, что с Нового года всем ларькам запретят торговать водкой. Останутся магазины.
— Ерунда, — сказал Руслан. — Откроем магазин!
— Моё дело предложить. Дать тему. Я ведь вам, как старший брат — ничего плохого не посоветую. Деньги у вас есть — хлебопекарня обеспечена. Надо быть готовым к любым изменениям в стране. На пиве много не сделаешь.
— А что? Дельно. Люблю хлеб, — сказал я. — Забудем про чувство голода.
— Подумаем. Спасибо, — сказал Руслан. Я видел по нему, что предложение «старшего брата» ему не понравилось. Другое дело — рыбная фирма, суда, квоты, уровень жизни на несколько порядков выше.
Я задумался.
Я очень сильно задумался.
* * *
Симы дома не оказалось. Никто не знал, где он. Я на всякий случай позвонил Клаве, спросил как у неё дела, и очень осторожно поинтересовался о друге. По её глубокому убеждению Сима зависал в чужом гараже и помогал чинить совсем незнакомому для неё приятелю машину. И так уже вторые сутки. «Ты же его знаешь!» — сказала она напоследок. Я ждал тяжелого вздоха. Многозначительную паузу. Но прозвучал нелепый смешок. Я повесил трубку телефонного автомата и пошел домой, думая о детской наивности замешанной на бессердечности и беспечности. Почему же я так волновался? Почему дыхание перехватывает?
В тот день я долго гладил автомат. Сидел на мягких подушках под вешалкой для курток и не мог оторваться от дурного занятия. Кот, так не успокаивал меня, как процесс поглаживания вороной стали, перебирания в руках тупорылых патронов. Надо бы назвать автомат. Дать имя. Он же живой. Всё понимает, со всем соглашается и до поры до времени молчит. Однако я почему-то знал, что скоро он заговорит. Затявкает коротко и яростно, как настоящий немец. И мне ужасно не хотелось услышать автоматной речи. Тем более ставить крест на своей не начавшейся жизни.