Что важно для тебя, когда тебе двадцать лет? Что имеет ценность и приоритет? К чему ты стремишься и есть ли у тебя цели?
Мы сидели в шикарной «восьмерке» Руслана, которая в простонародье называлась лихо и ясно — «лоховка» и смотрели на двери моего подъезда. Как назло никто из соседей не выходил и не видел меня. Я вздохнул и чуточку расслабился, спуская воздух и опуская плечи. Из автомагнитолы доносились унылые завывания Виктора Цоя о трагических отношениях с восьмиклассницей. Руслан барабанил пальцами по рулю, не стараясь попасть в такт.
Никто не выходил.
— И всё-таки, чего ты хочешь от жизни? — вновь спросил он меня.
— Сложно ответить. Будущее так не стабильно.
— Не умничай, Вася. Скажи, вот если мы откроем ларек, что бы ты хотел видеть в конечном результате?
— Это так важно? — Я знал ответ, но боялся, что он прозвучит нелепо и Руслан, посидев ещё со мной, пять минут, выпустит меня из своего мирка опять в этот серую повседневность.
— Важно. Важно иметь цель. Конечный результат. Вася, ты должен быть заинтересован. Ты должен напрячься!
— Это я могу!
— Вот! Ты пойми, если мы открываем своё дело, то у нас должна быть цель, к которой мы будем стремиться. Иначе — мы пролетим. Ты это понимаешь?
— Что значит «пролетим»?
— Не получим прибыли.
— А так ли она важна? Главное, что мы будем вместе. Давай ещё Симу возьмем в долю.
Руслан снова уставился в пылинки перед собой. О чем он думал? Зачем ему нужен такой тюфяк, как я? Он был моим лучшим другом, впрочем, как и Сима, и нас всегда видели втроем, до тех пор, пока дело не касалось интересной книги — сваливал я, или девчонок и дешевого портвейна — сваливали Руслан и Сима. Тогда мы не виделись пару дней, потом опять дружба продолжалась и так до тех пор, пока не пришла на порог дома армия и взрослая жизнь.
Я, кстати, из-за книжек в армию не пошел.
— Симу в долю брать нельзя, — наконец-то сказал Руслан.
— Почему? Ты же работал с ним вместе. У вас был ларек. У него опыта больше моего. Он нам пригодится.
— Да он был со мной в деле! — выпалил Руся, оживая, и целиком погружаясь в воспаленные для мозга воспоминания, — и что с того?! Мы заработали немного денег, и нет, чтобы раскрутиться дальше! Он купил себе кожаную куртку! На все деньги. — Слова жесткой обвинительной речи не произвели на меня должного впечатления, то, что хотел мне передать друг, повисло между нами в воздухе и билось зеркальной птицей. С каждым взмахом крыльев я чувствовал приступ неудержимой тоски. Потому что я тоже мечтал о длинной кожаной куртке. Парень, у которого не было длинной кожаной куртки, не мог называться парнем. У меня не было. А ещё я работал третий год на заводе, где вот уже полгода не платили зарплаты.
