Сказав все это, Пасюк развернулся, чувствуя на себе, как не странно, сразу три пристальных взгляда, и внезапно ощутил себя… как-то не в своей тарелке. Пока он дошел до дома, ему стало совсем тошно, и он сел на скамейку перекурить. Что-то он сделал не так. Ведь мог же не быть свиней, в конце-то концов! Нунси горяч на руку, никто его особенно не любит, зачем же Пасюк все это сделал?
Ведь парень много не просил, Легавый вроде с ним даже поладил, тока лежит сейчас Легавый на белых простынях и в бреду горячечном мечется. Помрет ведь скоро… наверное… И парень этот теперь не жилец. А все из-за него, из-за Пасюка. Если бы не гнал он подмастерье Нунси в тот первый вечер, возможно и Легавый не отпросился бы пораньше, чтобы со своей женщиной о судьбе подростка говорить… и возможно был бы сейчас здоров, и легкое сберег. А так… врач сделал все возможное и еще чудо, что вышибала не умер в первые пол часа после удара ножом в спину.
Кто же это мог быть? — думал Пасюка, глубоко затягиваясь так, что сигарета в мгновение ока превратилась в маленький окурок с подплавленным фильтром. Зло швырнув ее в сторону, Пасюк закурил новую. — Неужели это был Сырец, неужели покусился на своих …
Но сам он хорош! Ишь, чего учудил?! Нунси небось сейчас убивает парня, а он, чтобы не говорил Рук, ранен и черт его знает, насколько серьезно! С толстосума Нунси не убудет закопать паренька под ближайшим забором, Пасюк подозревал, что работник давно стал для него обузой, но отпустить его на все четыре стороны было обидно, а содержать накладно…
Что же помутило мозги бармену, зачем он сдал парня?
Пойти сейчас обратно, отбить парнишку, взять его на работу?! Да нужно это больно бармену! Что может делать этот пацан в его баре… да еще за ним повсюду вшивый пес мотается. Где вот был этот пес, когда Сырец на курок нажимал?! Почему не напал раньше?
В конце концов, — решил Пасюк, — уж такая жестока жизнь, что каждый тут сам за себя. Вечером передам женщине Легового, что если она не заберет парня, долго тот не протянет.
Это был максимум сострадания, на которое оказался способен Пасюк. Вот оно как!
* * *
— Где он?! Где мальчик?! Тварь толстозадая, как ты мог позволить себе такое?! Да я все данные в Южногорский суд передам, ты сядешь, подонок! Рабство запрещено, ты разве не знал?! Как ты посмел заниматься рукоприкладством!
Этот женский голос был полон возмущения и злости, он выстраивал призрачные, тонкие стены защиты вокруг сознания Димы и он медленно приходил в себя. Ему досталось страшно, он уже после третьего удара почти потерял сознание и только помнил, что его все били и пинали, пока он не отключился совсем. Лис бросался, игнорирую намордник, все равно пытаясь укусить врага, но тоже получал ужасные удары и падал на пол, полз к Диме и тихо, виновато скулил.