Милорд Амлаут немного смутился и как-то неловко прикрыл рукой пояс — очевидно емкость под мою ценную кровь находилась именно там.
— Либо я иду с вами, либо режьте меня силой, маркиз!
На суровом лице воина отобразилась борьба сразу двух чувств — оскорбленная гордость воевала с желанием воспользоваться моим щедрым предложением. Я затаила дыхание, реши маркиз пойти наперекор — не мне с ним бороться.
— Миледи, вы вынуждаете меня творить недопустимые вещи, — маркиз нахмурился. — Ваше участие в операциях Ковена выставляет нас не в лучшем свете.
— Маркиз, — пора выпить новый флакон масла мальвикии. — Я не собираюсь брать в руки оружие. Но ведь Ковен не всегда идет напролом? Тайник — я хочу сама открыть его. Я хочу знать, что там, читать, что там и смотреть, задери вас дикие звери, что там. Я хочу знать, ради чего родители отдали свои жизни. И что было со мной.
— Вас могут узнать, — негромко произносит милорд Амлаут, сдаваясь. Почему сдаваясь? Да потому что его последнее изречение я даже комментировать отказываюсь — кто меня узнает? Чтобы ни болтали в тавернах, на лица между эйрами и гуарами разницы почти нет. А ту, что есть, горожане не разберут.
— Хорошо, миледи, но учтите, это только потому, что вы меня бессовестно шантажировали.
— Не слышали фразу популярной нынче поэтессы, из Дин-Эйрина, что-то про женщину, которая змея? Вот и не ищите во мне того, чего отродясь не было. Я сейчас про совесть.
Как выяснилось, кабинетом главе Боевого Ковена служит общая воинская зала. В одной стороне стоит внушительный письменный стол, рядом несколько скамей, пуфов, кресло без одной ручки и три маленькие скамеечки.
— Не надо так смотреть, Игрейн. Крепость только кажется большой, на деле лишни комнат нет. У счетовода есть своя каморка, и я бы еще в ней поместился, а вот Квинт в нее и боком не проходит. Лучше уж так. Да и привычней.
Воинский зал был жарко натоплен — прямо под ним располагалась кухня, так что к жару камина прилагался и жар от печей. Особо холодными зимами здесь спали дети и женщины, укладываясь прямо на полу, на соломенных тюфяках.
— Присаживайся, девонька, сквозняк здесь по ногам особенно сильно чувствуется, — прогудел Квинт и широко обвел рукой разномастную мебель, — выбирай куда хошь умоститься, тащили у кого что есть лишнего.
Милорд Терцис на мгновение прижался губами к моей макушке и тут же принялся знакомить меня с бойцами:
— Мой старый товарищ, Эгги по прозвищу Бурый.
Мужчина был невысок и коренаст, все обозримое пространство кожи было покрыто курчавыми волосками. Он коротко кивнул и сцедил зевоту в кулак.