— Я знаю, что будет в вашем отчете.
— Что?
— Правда. Как есть. Все, что вы тут увидите. Но меня интересует не отчет. Ваше ощущение. Его еще называют женской интуицией.
— Вы опасны и нам не стоит поднимать железную стену.
— Об этом речь не идет.
— Тогда о чем идет речь?
— О возможности общения между видами. Вы бы стали свободно бывать в наших городах, а мы в ваших. Не сразу. Я понимаю, что это не просто. Предубеждение так легко не преодолеть. И мы готовы первыми открыть город для вас. Обеспечить безопасность и охрану. Все, что потребуется. Поверьте, Калина, в нас нет к вам, людям, агрессии и кровавой жажды. Мы хотим свободно жить под одним небом. Точнее, подарить эту свободу вам.
— Это невозможно, — отрезала женщина, смущенная тем, что голос капитана звучит искренне. Или ей только кажется?..
— Возможно!
— Никто из людей не рискнет бродить среди вас!
— Вы же рискнули. Хотя страх мучил вас. Я видел его в ваших глазах. Когда вы не успели подготовиться, первой реакцией был ужас. Помните, я коснулся вас? Там, на ковровой дорожке. Никто не дал вам гарантии, что тут вас не ожидает ловушка, что тут вас не съедят, не подвергнут пыткам и прочему. Но вы приехали! Вы тут, среди нас. Мы правда такие страшные, как вы ожидали?
— Да, мне страшно, Амир. Это уже не тот ужас, что раньше. Но я думаю про… Каждый раз, когда вижу как… Когда вы улыбаетесь… Ваши клыки… — Калина сбивалась, отчего-то не получалось выразить то, что назрело. — Это страшно.
— Но ведь вы сами признали, что ужас уже не тот. Нужно время и все. И этот страх пройдет… Закройте глаза.
— Закройте, я не обижу вас. Помните, вы член делегации? Это не в моих интересах.
Калина закрыла глаза и тяжело вздохнула, отчего-то волнуясь больше, чем хотелось.
— Вы не видите меня?
— Нет.
— Я очень отличаюсь на слух от человека? — склонившись ближе к уху, тихо шепнул Амир.
— Не отличаетесь, — ответила она, стараясь игнорировать этот тон и близость чужого мужского дыхания.
— А так? — Он сжал ее руку своей, и Калина открыла глаза, строго взглянув на мужчину.
— Это значит «нет»?.. Не молчите. Значит, вас пугают только клыки?
— И глаза.
— А что с глазами? Они янтарного цвета, такие бывают у ваших собратьев.
— Таких светлых и прозрачных не бывает.
— Вы ставите в вину прозрачность моих глаз? — мягко улыбнулся он.
— Вы все еще держите меня за руку, Амир, — строго напомнила журналистка.
— Я демонстрирую вам, что на ощупь ничем не отличаюсь от человека, — тут же даруя свободу женской руке, пояснил он, отстраняясь.
— Мне это не интересно. Я не собираюсь щупать бессмертного. И, Амир… Ни звук вашего голоса, ни вид тела, ни теплота вашего прикосновения не обманут знание моего разума о том, что вы не человек. Простите мне эту неприятную правду. Я не ищу новых экстремальных ощущений, не играю с вами в игру «кто — кого». В конце концов, это даже странно. Первый раз слышу, чтобы волк пытался взобраться на зайца.