Подали виски.
— Мне тебя будет так не хватать, Феликс, — сказал Бонд, радуясь тому, что можно хоть ненадолго отвлечься от тревожных мыслей. — Кто же меня будет учить американскому образу жизни? Да, кстати. Хотел давно тебе сказать, что дело с «Застенчивой улыбкой» ты провернул просто отлично. Было бы здорово, если бы ты приехал и помог бы мне взять Спэнга-старшего. Вместе с тобой, думаю, мы бы управились.
Лейтер с признательностью посмотрел на друга.
— У Пинкертонов такая лихая работа невозможна. Мне тоже нужен этот господин, но я должен арестовать его, предъявив ордер на арест и располагая доказательствами. Если мне удастся найти останки лошади, он у меня попрыгает. Тебе-то хорошо. Ты прилетел, скажем, шлепнул его и улетел к себе в Англию. Бандиты знать не знают, кто ты есть. И, судя по всему, никогда и не узнают. Но мне-то ведь здесь жить… Если я начну палить в Спэнга или что-то в этом роде, его дружки бросятся на меня, на мою семью, на моих друзей. И не остановятся, пока не добьются, что мне будет хуже, чем им. Даже если мне и удастся его пристрелить. Не очень радостно узнать, что у твоей сестры сожгли дом. А она, при этом, была внутри… Боюсь, что такие вещи все еще случаются в Америке. Банды не исчезли вместе с Аль Капоне. Загляни, хотя бы, в «Доклад» Кефовера. Теперь гангстеры заправляют не спиртом, а правительствами. Скажем, правительством штата Невада. Об этом пишут в газетах, сочиняют книги, говорят в публичных выступлениях и на проповедях. Но что толку? — Лейтер грустно засмеялся. — Может быть тебе удастся постоять за свободу, Родной очаг и красоту со своей ржавой пукалкой? Ты по-прежнему предпочитаешь «беретту»?
— Да, — ответил Бонд, — по-прежнему «беретту».
— И у тебя все также в номере два ноля, дающие право убивать?
— Да, — сухо сказал Бонд, — все тоже.
— Ну что ж, — сказал Лейтер, вставая из-за стола. — Пойдем-а тогда домой и выспимся как следует, чтобы дать отдохнуть глазам. Они тебе еще здорово пригодятся. Чтобы как следует прицелиться…
Самолет совершил большой круг над сверкающими волнами Тихого океана, развернулся над Голливудом и, набрав высоту над Кейджон Пасс, пронесся над скалистыми вершинами Высокой Сьерры.
Взору Бонда предстали бесконечные авеню. Усаженные пальмами, со сверкающими фонтанами на изумрудных газонах, раскинувшихся перед фешенебельными особняками, гигантские авиастроительные заводы, площадки киностудий со всевозможными декорациями — здесь и целые улицы, и ранчо для съемок вестернов, и небольшой гоночный трек, и торчащая из песка четырехмачтовая шхуна в натуральную величину, но вот самолет уже проносится над горами, а затем — над бесконечной красной пустыней, на фоне которой и раскинулся Лос-Анжелес.