– Налево так налево, – усмехнулся мужчина. – Хотя мне больше нравится направо. И, кстати, клюквенную пастилу я тоже люблю. Приятного аппетита! И спасибо за помощь.
Надо же, успел разглядеть на ее столе коробку и чашку! Эля отчего-то смутилась. А мужчина тем временем уже шагнул в темный предбанник школы, в коридоре раздались его шаги, которые замерли вовсе не возле ее кабинета, и затем – деликатный стук в дверь секретариата. Эля с тоской подумала, что секретарь Алена тоже молодая и симпатичная – и, кажется, одинокая. И что сейчас этот мужчина будет одаривать комплиментами Алену, а та, очарованная им, щебетать и подыскивать ему удобное расписание, бросать на него заинтересованные взгляды из-под густо накрашенных ресниц, демонстрировать как бы невзначай длинные стройные ноги. Отчего-то в эту минуту Эля люто возненавидела и эффектную секретаршу, к которой всегда относилась с симпатией, и этого незнакомца. Пусть хоть на минуту, но возненавидела. От заретушировавшего черным ей сердце чувства ее избавила боль: задумавшись о том, что может происходить в кабинете секретаря, Эля неосторожно пролила кипяток из чайника мимо чашки, брызнув им себе на руку. Зашипев от боли, она, как кошка лапой, затрясла ладонью, а потом по-детски лизнула больное место. И в этот момент увидела в окно с улыбкой наблюдающего за ней незнакомца. И когда успел?! Она вновь смутилась. А он уже отсалютовал ей на прощание папкой и, к ее огорчению, ушел. А спустя три дня они вновь встретились. Мужчина после своего первого занятия английским дождался в коридоре, когда у Эли закончатся уроки. И преподнес ей коробку клюквенной пастилы на глазах у ревниво стрельнувшей взглядом в его сторону секретарши. А затем пригласил Элю прогуляться по вечерней Москве. И она пошла за ним – незнакомцем, о котором знала только то, что его зовут Сергей и что он тоже, как и она, любит пастилу. Но пригласи он ее хоть пойти за ним пешком до Сибири – и она бы с радостью согласилась. Его обаяние опутало ее невидимой сетью еще с первых секунд общения с ним. Это уже позже Эля поняла, что у такого обаяния может быть только дьявольская природа. Но тогда… Тогда они пробродили по Москве почти всю ночь. Несмотря на то, что утром Сергею нужно было в офис. Несмотря на то, что туфли Эли на высоком каблуке вовсе не были предназначены для подобных прогулок. Они шли, не разбирая маршрута, часы напролет, которые проносились как мгновения. То выныривали из узких, плохо освещенных улочек на широкие проспекты, то опять пропадали в безлюдных закоулках. Иногда они заходили в попадающиеся на их пути кафе выпить горячего чаю. А затем выходили и оказывались, к своему удивлению, то на набережной, то совершенно в противоположной стороне от того места, куда пытались попасть, словно кафе были порталами, отправляющими их в разные районы столицы на свое усмотрение. Та ночь стала поистине волшебной не только в плане неожиданных маршрутов, но и потому, что между ними зарождалась магия. Рассвет они встретили на Кузнецком Мосту, гудящем даже в этот час от проносившихся по нему машин, и, стоя над черной водой реки, впервые поцеловались.