По несколько раз на неделе ей приходилось видеть драки и разборки, так что когда она услышала яростные удары в их деревянную зелёную дверь и выглянув в глазок увидела странных людей — избитых, истерзанных, мертвенно бледных, то совершенно не удивилась, а проходя обратно мимо комнаты внука громко выкрикнула:
— Ярик, это опять к тебе!
* * *
В передние ряды омоновцев, сомкнувших щиты, на бешеной скорости ударила потерявшая человеческий облик озверевшая людская масса. По своей силе и мощи столкновение было ужасающим.
Омоновцы стоявшие в арьергарде под натиском взбесившейся толпы едва устояли на ногах. Обезумевшая толпа сумела сдвинуть первоначальную линию обороны на несколько метров вглубь территории контролируемой милицией, а затем остановилась, уткнувшись в металлические щиты, которыми отгородились омоновцы.
Но это шаткое равновесие продержалось всего несколько секунд.
Довольно шустрая шестнадцати летняя девочка, словно юркая ящерица, проскользнула в зазор, открывшийся между асфальтом и нижним краем щита и, ухватив омоновца тонкими, но неожиданно сильными, руками за икры, стала подтягивать свое тело под барьером, которым мужчина отчаянно пытался отгородиться от безумствующей толпы.
Пытаясь вернуть озверевшего подростка назад, за кордон образованный щитами, омоновец несколько раз ударил её резиновой дубинкой.
Встретив довольно жёсткое сопротивление, девчонка, которая совсем не собиралась отступать, изменила тактику и, оставив попытки полностью протиснуться под щитом, вонзила свои острые молодые зубы в то, во что могла дотянуться, а именно в мошонку мужчины.
Тот взвыл от нечеловеческой боли и уже не сдерживая силу удара стал остервенело охаживать это отродье резиновой дубинкой. И хотя это был мужчина выдающейся комплекции, и он готов был поклясться, что после каждого его богатырского удара молодая кожа девчонки лопалась в месте соприкосновения с резиновой дубинкой, но подросток не только не отпустил его гениталии, а продолжал наращивать чудовищное давление челюстей.
В результате непродолжительной борьбы могучий омоновец быстро лишился сил и, думая, прежде всего, о своей собственной безопасности, выпустил из левой руки металлический щит и уже обеими руками попытался отстранить от себя обезумевшее существо. Но и этот отчаянный шаг не помог ему.
А снизу, оттуда, откуда подымалась и захлёстывала с головою невыносимая волна боли, мертвенно спокойно на него, с детского личика, обагренного его же собственной кровью, взирали глаза, наполненные такой лютой ненавистью, что это отнимало у него последние силы для борьбы за свою жизнь.