Вот и Папа. Сколько он успел наварить? Хватит, наверное, и детям, и внукам. Но смогут ли и они воспользоваться его добром? Здесь — вряд ли. Да и что с такими деньгами тут делать? Прожрать, пропить? Так не влезет же столько. Тогда остается ждать, надеясь, что хоть правнуки получат возможность без оглядки распоряжаться ими с умом.
Вот именно — с умом.
Что дает ощущение власти? Ощущение власти дает ощущение собственной силы. И наоборот. Но Голощекин не мыслил столь примитивно. Между властью и силой нельзя ставить знак равенства. Власть, которая зиждется на принципе «Пусть ненавидят, лишь бы боялись», — глупая власть, ненадежная. Помимо силы должен быть ум. Это здесь говорят: сила есть — ума не надо. Здесь, в этой стране, где от ума всегда было одно горе.
Голощекин плевать хотел на гипотетических правнуков. Он не собирался ждать так долго. И не собирался, как Кощей, трястись над своими сокровищами где-нибудь в подземелье. Он хотел пользоваться всем этим открыто, он жаждал наслаждаться чужой завистью, а не бояться ее.
Ему не нравилась страна, в которой такая власть — ум, честь и совесть эпохи. Ну с умом все понятно, а честь и совесть не накормят. Ум, сила, деньги — вот что такое настоящая власть. И поскольку эпоху сменить он не может, надо менять страну.
Голощекин ударил по тормозам, и «уазик», дернувшись, остановился. Повернув голову, капитан всмотрелся в почти сплошную стену, состоящую из сучковатых еловых стволов. Он сам сперва не понял, почему затормозил, и только спустя мгновение, стиснув челюсти, вспомнил: недавно за этой стеной, в сырой темноте леса, его Марина, задыхаясь в объятиях смазливого лейтенанта, вынесла себе приговор.
Голощекин сплюнул в открытое окно и рванул с места.
Ворота автобазы были распахнуты настежь. Тяжелый грузовик с натужным ревом разворачивался, пытаясь вписаться задом в свободное пространство. Голощекин переждал окончания рискованного маневра, загнал «уазик» на территорию и, выключив мотор, направился к гаражам. Папу он не заметил, хотя тот чаще крутился здесь, чем сидел у себя в конторе.
Увидев знакомого паренька-слесаря, капитан подошел, широко улыбнулся и протянул руку, здороваясь. Паренек смущенно вытер промасленную ладонь о штаны, пожал Голощекину руку.
— Масло вроде подтекает, посмотришь? — спросил капитан.
Паренек кивнул, но как-то неуверенно, и глазами показал на здание конторы. Голощекин насторожился.
Из двухэтажного здания, выкрашенного в дикий грязно-розовый цвет, вышел Папа в сопровождении двух представительного вида мужиков.
Сердце у капитана пропустило один удар.