— Это пытка, — бормотал страж, умудряясь не замечать, что дверь за его спиной открылась, — почему мне-то, мне-то почему? Это вам, господин наместник, полагается, а мне полагается водицы родниковой, или пивка, или хотя бы воздуха глоточенек — леший, да я и говорить об этом не могу!
— Хикеракли, — тихо позвал Скопцов. Тот резко обернулся, осознал посетителей, кивнул им; потом, протерев глаза, вернулся взглядом к хэру Ройшу-младшему и уставился на него.
— Генриетта! — воскликнул наконец Хикеракли, распахивая объятия. — О, Генриетта, как я вас ждал!
— Я не Генриетта, — ледяным голосом ответил хэр Ройш-младший.
— Вы в зеркало смотрели-с? Вы очень, очень Генриетта.
Хэр Ройш-младший сдёрнул вуаль.
— Я Констанция.
Скопцов прыснул, и Хикеракли, к удовольствию хэра Ройша-младшего, тоже, после чего схватился за голову.
Это принесло дополнительное удовольствие.
— Я знаю, что вы сейчас будете о серьёзном, поскольку — о, я знаю! — поскольку тоже меня ненавидите, — простонал тот. — Молю и заклинаю, давайте сперва прогуляемся. Хэр Штерц всё равно спит.
Хэр Ройш-младший посмотрел на наместника с сожалением. Тот выглядел не очень здорово: судя по всему, караул в исполнении Хикеракли догадался предложить ему выпивку, но не подумал о еде. Что ж, в любом случае сперва следует выяснить, что Хикеракли успел разузнать.
Через десять минут стало ясно: ничего.
— Он мировой дядька, — выбравшись на воздух, Хикеракли потянулся и тут же начал обретать цвет лица, — мировой! Отличненько мы посидели. Я, скажу вам, не дурак, я совсем не дурак, уж догадываюсь: на больших местах в политике тоже не дураки, но хорошо поговорили-с. Я его арестовал, а он не в обиде. Да… Хэр Ройш, а ежели сделать его нам советником?
— Советником? — кисло переспросил хэр Ройш-младший. Даже от нескольких минут пребывания в переполненном винными парами кабинете Коленвала у него окончательно разболелась голова.
— Ну да, Революционному Комитету. У него есть планы! Мы всего-то ночку поболтали, а я, пожалуй, уже верю. Может, что-то и получится.
— Роль советника подразумевает наши ему обязательства.
— Да, но, — Хикеракли пнул сапогом кочку, — но я ж его арестовал? Арестовал. Следовательно, наше ему обязательство — не бить, не обижать, едой кормить, а с него нам взамен гешефт. Никто ведь не знает, а мы-то знаем, что Революционный Комитет — это так, кучка студентов… А тут настоящий серьёзный человек. Мы ему поможем, а он и с Охраной Петерберга разберётся.
— А потом и с нами, — поморщился хэр Ройш-младший.
— Да ну! Он мировой дядька. И потом, скоро его сменяют, приезжает новый наместник, и получается, что старый — он вроде как официально не нужен, а мы его как раз можем приспособить.