— Убирайся, кому сказал! — раздалось из-за спины. — Не доводи меня — я гражданских не трогаю, и так беспорядков достаточно, но могу и передумать.
— «Гражданских»! — неожиданно воспрянул любитель романсов, которого удар хлыстом не на шутку разозлил. — Этот «гражданский» вас давно за пояс заткнул — разыскал же Копчевигов.
— Ещё одно поганое слово — и я иду писать рапорт о неповиновении приказам!
— Ещё один поганый выкрик, — с леденящей кровь вальяжностью отозвался солдат со шрамом, — и все мы тут будем разговаривать по-другому.
— А ну-ка повтори!
Тимофей, не оборачиваясь, улыбнулся:
— Полковник, я в самом деле лицо гражданское, а потому не знаю: как с вами поступят, ежели доложить генералам, что вы способствовали побегу Копчевигов?
— Ты не посмеешь доложить, потому что это бред. И потому что ни лешего не стоит твоё слово против моего!
— А я бы проверил.
— Ба-а-а! — отёр бровь любитель романсов. — А полковник-то наш — продался. Вчера, небось, на лапу от Копчевигов получил и молчит теперь, зараза. А нам мелочёвкой поживиться не даёт. Ай-ай-ай.
— Да вы ополоумели уже от вседозволенности, с командиром в таком тоне…
— Какой же ты командир, гнида загребущая? — придвинулся ближе солдат со шрамом.
Хлыст свистнул снова.
Тимофей ощутил этот свист так, будто удар пришёлся по нему, а вовсе не по солдату со шрамом.
— Он же с вами, как со зверьём, — вскипел Тимофей, но в крик по-прежнему не сорвался. — Не говоря даже о том, что он мешает конвоировать ценных пленников до казарм. Чего вы ждёте — когда он начнёт вас, как зверьё, отстреливать?
На двор перед конюшней рухнула тяжёлая, свинцовая тишина. Только камертон внутри Тимофея зазвенел столь же громко, как вчера утром. Перед первым выстрелом.
Любитель романсов, меланхолично разглядывая на пальцах собственную кровь, осторожно вступил первым:
— Ну а что? Оборонялись мы.
— Ценного пленника обороняли, — через такт присоединился солдат со шрамом.
И тут мощным аккордом прозвучал «Петюнич»:
— Твирин, засвидетельствуешь перед генералами?
— Вы что?! — сфальшивил рваной струной полковник Шкёв. — Вы совсем…
— Да, — просто ответил Твирин. У Тимофея бы так не вышло.
А залп против ожиданий не грохнул литаврами — по сравнению с литаврами залп был сух и сдержан. Только молодой барон Копчевиг и вскрикнул да брыкнулись кони.
— Сбрую обыскать на предмет бумаг. Барона связать. За дамами вернуться. На грабёж особняка — двадцать минут, потом в Восточную часть, объясняться, — голосом Тимофея скомандовал Твирин.
Тимофей замер перед следующим залпом, что после этой дерзости неминуемо должен был достаться ему.