От избушки жриц уходила довольно широкая тропа – тысячи раз по ней везли на волокуше или на санях мертвые тела. Даже в темноте Семислава не смогла бы ее потерять. Она ощущала этот путь смерти, как если бы он был выстлан перед ней пылающими углями. Не робея и не спеша, она ровно делала шаг за шагом, и каждый был как удар топора, отсекающий всю ее прежнюю жизнь. Голова слегка кружилась: готовясь к этому пути, Семислава сутки не ела и три дня не расплетала, не расчесывала волос.
Сколько угасших воспоминаний провозили на санях этой тропой! Сколько разных жизней окончательно завершил этот недолгий путь! Длинных, коротких, счастливых, горестных, веселых, унылых… Кто‑то из проезжавших здесь был деревом из полных семи ветвей – помнивший прадедов и видевший правнуков. А кто‑то сам был тонким ростком, едва успевшим пустить один‑два листочка и увядшим до срока. Вспоминала и Семислава: детство с матерью и сестрой Боряшей, юность с теткой Будиладой, замужество, потом вдовство… Все это уже казалось чем‑то посторонним, как предание чужой семьи. Она выбрала свой путь. Что обещало ей счастье на этом пути? Ничто, только чувство и память о недолгих встречах с угрянским оборотнем. Но почему‑то за те дни он стал казаться ей более знакомым и близким, чем иные из тех, с кем она прожила восемь лет. А значит, ей указала на него судьба. С ним связала ее невидимая, но прочная нить дев‑удельниц, к нему и тянула.
Впереди посветлело. Перед Семиславой лежал Пекельный Круг, иначе Пекло – широкое кострище, огромное округлое пятно насквозь прокаленной земли. Здесь возводят высокую краду из осмоленного дерева, куда на ложе из соломы и бересты кладут тело в лучших одеждах, с погребальными дарами, с сопровождающими жертвами. И когда старшая жрица поджигает краду, пламя превращает ее в огненную лодью, что увозит почившего к дедам. Искры и головни летят во все стороны, будто брызги от бешено мчащейся по огненным волнам лодьи. Потому поляна так широка – чтобы не запалить лес.
Свет луны и звезд свободно изливался с неба на открытое пространство, не путаясь в ветвях. Семислава подошла к черному кругу, остановилась, собираясь с духом. Сюда заходили только старики, когда складывали краду, и старухи, когда особым кованым совком собирали обгоревшие останки в горшок. Но Семиславе не было страшно. Она хотела все минувшее оставить позади и лишить его силы преследовать ее. Ей нужно было сжечь свой след – ведь искать его будет та, что уступит по силе только самой Марене.
Семислава сняла с головы убрус и сунула в короб. Потом расплела косы, свободно распустила пряди, окутавшие ее неровными волнами до колен. И сразу ощутила, как в этих волнах потекла сила.