На пороге стояла толстая баба в серой вязаной кофте и тёмной драповой юбке. Её большую голову облегала шапочка такого же грязного цвета. Маленькие глазки без ресниц напоминали поросячьи, а толстые щёки свисали вниз, резко опуская своей тяжестью уголки рта, отчего выражение лица делалось угрожающе-злобным. Рядом с ней стоял высокий худощавый старик в костюме военного покроя. А на чёрные ботинки, тоже армейского типа были надеты калоши. В правой руке он держал большой чемодан, а в левой верёвку, к которой была привязана… коза!
Я застыла в недоумении. Первой заговорила баба.
— Ты кто? — злобно спросила она.
— Я — Столик, — вырвалось у меня.
Они переглянулись.
— Ясно. А кроме мебели, дома кто-нибудь есть?
— Нету.
— А Надежда где?
— На работе.
— Ладно, подождём, — сказала она и, отодвинув меня, ринулась в квартиру. За ней последовали старик с козой.
— Постойте, а кто вы такие?! — опомнилась я.
— Мы — её родители, — заявила наглая бабища, тем самым подчёркивая своё право распоряжаться здесь.
— Но они у неё… умерли.
— Мы ей через Сенечку родители. Её мужа. Вот приехали погостить и Москву посмотреть ещё раз.
— А куда же вы с козой? — растерялась я.
— Мне без неё никак нельзя, — забеспокоился старикашка. — У меня — сигма!
— Что у Вас, простите?
— Сигма у него! Сигмовидная кишка воспалённая, — пояснила баба, и старичок согласно закивал головой. Видно, в семье у них верховодила она. — Что не поест — сигма ноет и чешется. Только козьим молоком и спасается.
— Только и спасаюсь, — подтвердил обладатель аллергической кишки.
В прихожей их встретила вся наша свора. Даже кошки вышли, привлечённые шумом. Коза замерла на пороге. Лада радостно завиляла хвостом, Жуля села на задницу от удивления, раскрыв пасть, Стрейчел внимательно разглядывала пришельцев. Кошки дружно выгнули спины, а Тамик радостно подпрыгнул и гавкнул. Коза испуганно подалась назад, и из неё на пол посыпались чёрные горошины.
— Моничка, Моня! Успокойся, деточка! — склонился к ней старик.
— Давайте её лучше на балкон, — предложила я.
— Да, да, — согласился он. — Там ей будет хорошо.
И мы с ним поволокли её к месту временного обитания. Собаки, было, ринулись за нами, но я приказала им рассосаться по квартире, и они неохотно, правда, но подчинились.
— А ты здесь, чай, в прислугах у них? — спросила меня баба, когда мы вернулись. Она расхаживала по квартире, всё разглядывая.
— Я — Надина сестра, живу временно с ними, — слукавила я, чтобы немного сбить спесь с этой нахалки.
— Сестра? Что-то не припомню такую.