Князь Маргирис окинул взглядом всех оставшихся. Здесь были только мужчины, как воины, так и те, кто пришёл сюда в поисках защиты. Но сейчас, перед лицом смерти, все были равны.
— Пора, — коротко сказал он, и недрогнувшей рукой бросил горящий факел на оставляемый им терем.
Мужчины, разбившись попарно, обернулись лицом друг к другу и на мгновенье замерли. Потом, обняв один другого левой рукой, правой одновременно нанесли удары, стараясь бить сильно и наверняка.
— Прощай, друже, — прошептал князь, взглянув в последний раз в глаза верного Жингараса.
— Прощай, князь, — ответил тот.
И два ножа впились одновременно в два открытых незащищённых тела.
А крестоносцы со своих позиций дивились тому, что ворота замка всё никак не открываются. Потом увидели большой костёр, запылавший в середине дворища. Но когда факелом запылал княжий терем, поняли, что здесь что-то неладно. Кинулись снова на штурм, однако им никто более не оказывал сопротивления. Когда ворвались, наконец, во двор замка, все замерли, потрясённые открывшимся их глазам зрелищем. На земле аккуратно были уложены трупы — женщины, старики, дети. А вокруг костра, соединившись в последнем объятии, лежали попарно воины и простые мужики, вонзившие ножи в тела друг друга. И среди них князь, обнявший своего верного слугу. А над всем этим полыхал огромный ритуальный костёр, уносящий в лучший мир души недавно умерших, как они верили.
— Да, хорошо вы воюете здесь с язычниками, — зловеще тихо проговорил Жан де Ксавье. — Отлично справляетесь с делом исцеления заблудших душ.
— Какая разница, как изводить язычников, — огрызнулся Дитрих фон Альтенбург. — Главное, получить результат. А он как раз и достигнут. Мертвы все.
Как оказалось потом, людей в замке Пиленай было без малого четыре тысячи человек. И все ушли в мир иной.
— Разница в том, — подняв голос, проговорил француз, — что настоящему рыцарю не к лицу убивать женщин и детей. Мне противно быть в числе палачей, хоть и невольно. И ни одной минуты я не желаю больше оставаться в вашем обществе, герр гроссмейстер. Я увожу своих людей немедленно.
Он вскочил на коня и быстрее ветра унёсся на запад. За ним устремились его воины. А следом двинулись другие рыцари со своими отрядами. На необычном поле боя остались лишь крестоносцы из замка Растенбург, но и им было не по себе. А над местом добровольного побоища догорал огромный ритуальный костёр. Упрямый замок предпочёл уничтожить себя сам, но врагу не сдался.
От древнего замка Пиленай на литовской земле не осталось даже следа. И никто не может указать точно место, где он стоял когда-то. Но замок был, существовал. И были люди, которые предпочли добровольную смерть неволе. А память народная сберегла эти события на многие века.