К счастью, Крутиничи жили на другой стороне того же леса. Кто-то не так давно возил из лесу бревна, и широкий след от полозьев еще виднелся. По следу бежать было легче. Потом он свернул в другую сторону, но уже началось замерзшее болото, и старик рванул напрямую. Этот лес он за всю жизнь выучил так хорошо, что не мог бы заблудиться ни в какое время года, ни днем, ни ночью.
Вот могильный холм – под снегом он кажется ниже, но стоит, напоминая об обязанности мести. Вот и яма – она не замерзла на зиму и дышит черной водой среди белого снега, как зловещий глаз Того Света.
Задыхаясь, старик подбежал к яме, упал на колени, схватился за грудь. Никаких следов на снегу не было – успел!
А вода в яме вдруг заволновалась и пошла паром. Крякнув, Просим ухватил топор обеими руками. Вода забурлила – нечто раздвигало слои бытия, открывая ворота между мирами…
* * *
Белый волк в последнем отчаянном прыжке метнулся вперед, пытаясь ухватить своего врага. Острые зубы зацепили кончик задней лапы – собака отчаянно взвизгнула, извернулась, куснула волчье ухо, вырвалась, оставив часть пальцев в его зубах. Метнулась вверх, ухватилась передними лапами за края ямы, дернулась и протиснулась в отверстие, роняя на преследователя кровавые капли.
Из ямы высунулась собачья голова. Просим был готов к чему угодно – даже к тому, что здесь полезет тот огромный зверозмей, о котором ему рассказывал Лютомер. А тут всего-навсего собака! Привычно замахнувшись, он обрушил топор на показавшуюся голову.
И тяжелое острое железо, закаленное силой Сварога, не подвело. Даже не взвизгнув, собачья голова снова канула в черную воду. Расплылось кровавое пятно, вскипело и пропало.
Собака упала под ноги волку в тот самый миг, когда он уже готов был последовать за ней. Голова была раскроена ударом топора, кровь и мозги заливали бурую шерсть. Длинные лапы дернулись, заскребли землю и затихли.
Тяжело дыша, белый волк смотрел, как труп собаки тихонько тлеет: по шкуре побежали голубые искры, их становилось все больше. Под этими искрами труп словно истаивал, становился прозрачнее и невесомее, потом совсем исчез. Погибший дух ушел в бездну, куда сейчас открыта прямая дорога…
* * *
Где-то далеко, в избушке, затерянной в лесах выморочной голядской веси, тело женщины на старой скрипучей лавке вздрогнуло, словно хотело куда-то бежать, но ослабло и повалилось на пол. Невидимая нить, соединявшая тело с вылетевшим духом, оборвалась – дух никогда не вернется, и сердце в теле остановилось…
* * *
А князь Вершина выронил братину и упал прямо на праздничный стол. К нему кинулись, пытались поднять, думая, что князюшка спьяну не устоял на ногах, а он дико кричал, словно его жжет пламя, бился и изгибался. Прибежали баба Темяна и Велетур, но ничего сделать не получалось – Вершина царапал себе руки и лицо, рвал волосы, отталкивал даже свою мать, никого не узнавая. Его связали, облили наговоренной водой, и он немного утих, но продолжал вскрикивать и стонать. Пир прекратился, по городку пролетел жуткий слух: самим князем завладел какой-то злобный дух и князь умирает!