Вдруг кто-то опустился рядом с ним на траву.
– Что невесел, головушку повесил? – насмешливо спросил женский голос.
Дрозд обернулся. Рядом устроилась Галица – молодая челядинка, жившая с ним на одном дворе. Одета она была в поневу, когда-то синюю, но вылинявшую почти до серого, поверх сорочки из небеленого льна, голову покрывал платок, повязанный «кукушкой», как носят вдовы. С вдовьей срядой не слишком вязалось задорно-вызывающее выражение лица, но грустной Галицу никто никогда не видел.
– Чего грустишь, теряешься? – Галица подмигнула и шутливо подтолкнула Дрозда в плечо. – Пока волки из лесу не вышли, все белые лебедушки, резвые овечки – твои.
– Да ну тебя. – Дрозд уныло отвернулся. – Взглянут они на меня, как же…
– А чего же нет? Хочешь, я на тебя взгляну?
Дрозд ответил ей недоверчивым взглядом, но в ее глазах играла насмешка, призыв, обещание… Года на три его старше, Галица была совсем недурна собой. Дородством не отличалась – не с чего было тела нагулять, – но и теперь, пару лет прожив замужем и овдовев, сохранила девичий гибкий стан и высокую грудь: многие мужики оглядывались, когда она проходила мимо. Большие, изжелта-серые, как у собаки, глаза весело блестели, немного вздернутый нос придавал ей лукавый вид. Лишь улыбку широкого рта немного портил выступающий верхний клык с правой стороны, особенно белый и выдвинутый вперед из ряда. Из-за этого клыка ее бранили в Ратиславле упырицей, но она никогда не обижалась, а только улыбалась всякому. Однако, несмотря на это показное дружелюбие и всегдашнюю готовность поболтать и выслушать, в Ратиславле ее не любили: женщины сторонились, да и мужчины, заглядевшись было, потом отворачивались и сплевывали на всякий случай.
Непонятно было, отчего ее не привечают: ведь не чужая, родилась и выросла здесь, в Ратиславле, на княжьем дворе. Может, оттого, что Галица, как прежде ее мать, была особенно дружна со своей хозяйкой, хвалиской Замилей – младшей женой князя Вершины, а Замилю и двадцать лет спустя считали чужачкой и недолюбливали. Бабы болтали, что Галица «несчастливая», даже избегали что-то брать у нее из рук, боясь заразиться несчастьем – хотя тоже с чего бы? На всякую работу была Галица ловка, проворна… а что овдовела, трех лет замужем не прожив, так это со всякими бабами случается.
– Мне тоже выжидать нечего: на Ярилины дни парни молодые за девками бегают, на вдовушку не глянут, а молодцы и глянули бы – да жены глаза повыдерут! – засмеялась Галица, подталкивая Дрозда плечом, будто пытаясь разбудить. – Ну да мы их ждать не будем – свое коло заведем. Что? Или я нехороша тебе?