Ноги у парня подкосились, он и правда сел на ледяной наст, выронив фонарик. Тот откатился в сторону, хрустя льдинками, и выписал лучом неведомую загогулину.
Ничего Владька не сделает против Системы. Не его уровень, если уже столько про него вызнали. Ни-че-го! Сам-то, может, и вырвется, но мама? Даже если спрячет мамку, отчима с брательником и бабушку, то на Урале ещё много родных, которых так просто не скроешь от глаз подлого государства…
Он сидел, уставившись в снежный полумрак, не замечая ничего вокруг. Ему стало плевать на всё. Возможно, тут ещё и откат сыграл свою роль — вон какого кабана в телепорт протащил. Паренёк впадал в тошнотворное оцепенение.
Опер из Москвы с трудом подошёл ближе, подобрал фонарик, и сел рядом.
— Ну, чего завис? Слушай, давай уж отсюда убираться, нафик. Как-то всё коряво вышло. Влад? Владисла-а-в! Вот же ж…
Но парню стало совершенно безразлично, что происходит.
Вокруг него поднялся ветер. Сначала легкий, не соперничавший с местным, но с каждой секундой поток становился сильнее, закручиваясь вокруг Влада. Упругие струи набирали мощь, выдавливая Кирилла Края в сторону, выдувая мусор из-под ног. Ветер креп, набирая силу смерча…
Очнулся Влад от резкого удара по замёрзшей щеке.
— Вы чо? — отшатнулся парень.
Ветер тут же рухнул вниз, словно и не было его.
Оказывается, Владислав уже стоял на ногах. Огромный опер навис над ним и готовился хлестнуть ещё раз.
— Фух, чёрт! — выругался красный от злости военный. — Пришел в себя? Напугал, дурень!
Мужика трясло то ли от нервов, то ли и правда начинает замерзать. Прямо зуб на зуб не попадает.
— А зачем сразу по лицу? — возмутился Стечко.
— За надом, — огрызнулся офицер. — Я тебя уже минут десять пытаюсь привести в чувства. Грешным делом подумал, что писец котёнку. Так, прекратить разговоры. Всё потом обсудим. Прыгай уже! А то околеем к чертям!
— Руку давайте, не то тут останетесь, — хмуро сказал Владик.
— Не боись, уцеплюсь как-нибудь. Ладно, готов?
Кирилл Иванович крепко ухватился за ледяную ладонь парня. Удар воздуха разметал снежное крошево, и только эхо грубого матерка осталось вместо двух людей.
Ветер привычно задул по сугробам, зализывая оставшиеся следы на земле и покачивая забытый фонарь «Сивуч».