Тот осмотрел её. Она точь-в-точь походила на ту, что он достал из сумки: и наконечник, и даже птица, из перьев которой сделано оперение — та же. К чему Наяс отпирался, если сразу, наверняка, увидел, что не прав? Хальвдан поднял на вождя взгляд, но тот смотрел на него так же невозмутимо, как и всегда.
— Так что скажешь, Наяс? Стрелы-то ваши.
— Они не могут быть наши, — упрямо мотнул бородой старик. — Даже если и похожи. Я приказа убивать ваших кметей не давал.
Хальвдан усмехнулся, качнув головой.
— И я должен тебе поверить? Будто не знаю, как давно ты невзлюбил Кирилла. И к княжеству свои земли присоединять не хотел. Любого повода твоим людям было бы достаточно, чтобы взъесться на кметей. Сбор дани — самое милое дело.
Наяс ещё раз оглядел лицо Хальвдана, а затем подтянул к себе обе стрелы и, размышляя, пощупал их жёсткие перья, провёл пальцами по древку сначала одной, а затем другой, пригляделся и брезгливо отложил.
— Что бы там ни случилось столько лет назад, а зла князю и его людям я никогда не хотел. И уж тем более не стал бы убивать их исподтишка, как разбойник какой! Разве когда-то я таил свои намерения? Разве когда-то прятал за спиной нож? Если считал Кирилла сопливым выскочкой — так и говорил; если считал, что ты нахальный курощуп — никогда об этом не молчал.
Хальвдан невольно улыбнулся на его слова.
— Что есть, то есть.
— Так с чего бы мне теперь ввязываться в ссору, в которой победить я не смогу? Будто не знаю, что его войско больше моего. Сядьте вдвоем с князем и подумайте! — резко махнув рукой, Наяс замолчал и поджал губы.
— Да потому что время для того, чтобы воду мутить сейчас самое подходящее! Вот ты сердишься, Наяс, — нарочито мягко проговорил Хальвдан. — Между тем, стрелы-то никуда не делись. Вот они, тут лежат. Похожие, как будто одна рука их делала. А я должен сейчас к кнезу вернуться и сказать, что, мол, староста меня заверил, что это не он. Аж в грудь себя бил, что не его люди твой обоз в лесу подкараулили. А я поверил, добрая душа. Так должно случиться?
Старик устало скривился.
— За каждого из своих людей я ответа не дам. Но никто из них из Излома далеко не уезжал уже, посчитай, с лета. И стрелы такие делают не только в нашей деревне — все древнеры с такими охотятся. Но перед Богами могу поклясться, что приказа убивать кметей не давал — и делай с этим, что хочешь. Можешь хоть голову мне на моём же дворе отрубить.
— Думается, живым я отсюда тогда не уеду.
— Мне уже будет всё равно, — Наяс смахнул ладонью со стола невидимые крошки.
— И что будет с твоим народом — тоже?