Малуша пришла скоро. Дверь едва слышно скрипнула, лёгкие шаги служанки приблизились и замерли. Геста медленно повернулась к ней. Женщина, похоже, нисколько не смущалась, смотрела самоуверенно — того и гляди подбоченится да и спросит, какого лешего её отвлекают от дел. Именно такой вопрос застыл в её чёрных глазах, но служанка молчала. Раньше Геста никогда не обратилась бы к Малуше: уж с чернью связываться — последнее дело. Но тут больше никто в столь скользком деле помочь ей не мог.
— Здравствуй, княгиня, — проговорила наконец служанка. — Зачем ты звала меня?
Её насмешливый голос тут же подстегнул Гесту. Княгиня — это самая большая издёвка, которую ей приходилось слышать. Неужто уже во всём доме знают, что Кирилл открыто отказался жениться на ней? Если так, то жить в замке станет вовсе невыносимо.
— Я отрежу тебе язык своими собственными руками, коли ты будешь и впредь разговаривать со мной так! — со всей убедительностью, на которую была способна, ответила Геста. И сама в тот же миг поверила, что сможет так поступить.
Улыбка сползла с лица Малуши. Она задумчиво разгладила ладонью и без того опрятную понёву и снова подняла на неё глаза.
— Так зачем я здесь?
— Я хочу, чтобы ты сделала приворот.
Малуша даже рот приоткрыла, глядя на Гесту недоверчиво, будто пыталась уличить её в глупой шутке. Но чем дольше смотрела в её лицо, тем мрачнее становилась, а затем фыркнула:
— Я не разумею, о чём ты, госпожа…
Геста недобро усмехнулась и плавно села в кресло.
— Не рассказывай мне сказки, Малуша, — яд так и плескался в каждом её слове. — Разумеешь, ой как разумеешь. Я о тебе слышала достаточно, чтобы моя просьба не была голословной. Даже последняя мышь в доме знает, что ты ворожея. Может, и сейчас промышляешь — о том мне неведомо.
Служанка опустила голову и тяжко вздохнула. Если верить словам других чернавок, она и правда больше не ворожила, хоть и унаследовала от матери сильный дар. Этим она даже какое-то время зарабатывала на жизнь, делая привороты или заговоры. И гадала, случалось. Кто знает, чем это всё заканчивалось, обретали ли девицы любовь, но однажды Малушу обвинили в колдовстве и чуть не забили камнями в какой-то деревне на юге. Даже на княжеский суд привести не потрудились. Над ней сжалился кожевенник, подоспевший к концу наказания, выходил, а затем взял её в жёны. Может, она и его приворожила… Только женщины в замке шептались, что после Малушка сама его извела, как повстречала Хальвдана, чтобы, дескать, не мешался. Но бабы много, чего болтают — не все же им верить.
— Не промышляю, — глухо проговорила Малуша. — И тебе лучше обратиться к другой ворожее, госпожа.