Рукодельницы, значит.
Млада вздохнула и бросила дорожный мешок на свободную лавку. Уж более неподходящую компанию, чем две девицы, сложно было для себя придумать. Хотя она тоже рукодельница. Только о её ремесле вечером у зажжённой лучины не поговоришь.
Сидеть в пустой клети — время без толку терять. Млада решила вернуться во двор: оглядывать тренировочное поле дружины куда интереснее, чем углы в комнате. В конце концов, теперь предстояло служить с кметями бок о бок долгое время. Не сказать, чтобы это очень радовало — привычка всегда быть одной давала о себе знать — но сейчас куда денешься. Захотела идти до конца — будь добра терпеть и несколько сотен дружинников вокруг, и девиц. Сама пришла, никто за руку не тянул.
Солнце уже скрылось за стеной детинца. Многие кмети разбрелись по дружинным избам. Некоторые особо упорные продолжали потеть на ристалищах. Отроки откровенно бездельничали и глазели на рослых старших собратьев, собираясь кучками. А что — тоже наука.
Млада устроилась на лавке за спинами мальчишек и невольно приросла взглядом к гурьбе необычно светлокожих, по сравнению с остальными, мужчин. Почти у всех волосы были рыжими или выгоревшими на солнце едва не до белизны. У многих они были частично заплетены в косы у висков или на затылке. Но больше всего внимание притягивали их глаза: голубые или светло-серые. Холодные. Мужчины стояли недалеко от Млады и переговаривались, тоже наблюдая за тренировками собратьев. Только ни одного слова из их речи она понять не могла.
Послышались шуршащие по сухой траве шаги — и рядом сел Медведь, заняв едва не всю оставшуюся лавку. Даже Младу чуть подвинул.
— Вереги, — проговорил он не слишком-то тепло. Показалось даже, сплюнет себе под ноги. — Те ещё говнюки. А без своего воеводы совсем распоясались.
Да, Млада слышала что-то и о втором воеводе князя — Хальвдане. Но о нём говорили намного меньше, чем о Бажане. Видать, его жизнь была куда более прозрачной и куда менее загадочной.
— Никогда их не видела, — после короткого молчания нехотя ответила Млада.
И так наговорилась за день — хоть седмицу теперь молчи. Её вполне устраивало и одиночество на этой вот лавке. Но не гнать же Медведя.
— Где ж ты жила до этого? — кметь панибратски подтолкнул её плечом.
Млада тихо скрипнула зубами.
— Где жила, там меня уже нет.
— Ну, не хочешь — не говори, — усмехнулся Медведь. — А я из деревни Рысей — Беглицы. Тут в пяти десятках вёрст от Кирията будет.
Млада повернулась к нему, стараясь вложить во взгляд всё безразличие, на которое была способна. Но на кметя это не подействовало. Он только внимательнее всмотрелся в её лицо, и вдруг улыбка сползла с его губ. Тут-то стало видно, что без этой дурашливой ухмылки он даже хорош собой. Млада снова отвернулась. А вот Медведь продолжил смотреть, как заколдованный.