Но Наяс на его ворчание ничего не отвечал, только ходил кругом, шёпотом обращаясь то к одному, то другому божеству. Хальвдан наблюдал за ним со стороны и поначалу не замечал, как мутнеет всё вокруг, как становятся глубже тени, а цвета подёргиваются желтизной. Но скоро небольшой костерок заслонил собою небо, обежал Хальвдана и сомкнулся вокруг него кольцом. В ярких всполохах проступили чёрные, точно покрытые сажей стены, и не сразу удалось узнать в них Кириятские. Только окружали город-на-холме выжженные дотла выселки, поросшие бурьяном пашни да поредевший, в подпалинах, лес. В один неуловимый миг взор Хальвдана метнулся в чертог. Там, в знакомом кресле сидел правитель. Понурив голову, он внимательно разглядывал длинный витой посох с чёрным камнем навершия, который лежал на его коленях. Лица владыки не было видно, но что-то потянуло внутри, под рёбрами, от горькой уверенности — это Кирилл. И в то же время кто-то другой. Тот, кого Хальвдан не знал и знать не желал.
Князь вскинул голову, его глаза пронзили яростным безумием, как горящими стрелами.
Хальвдан обнаружил себя лежащим на земле, а тело ломило так, будто по нему промчался табун лошадей. Рот изнутри обволокло липкой плёнкой с привкусом трав, а голова кружилась и трещала, как с похмелья. Наяс с безразличным видом стоял рядом, и его тень падала на лицо. Костёр потух, над ним теперь вилась только прозрачная ниточка дыма.
— Полоумный старик… Ты, верно, хотел отправить меня в Гельхейн[26]? — сипло проговорил Хальвдан, садясь и ощупывая затылок, которым, похоже, хорошенько приложился о землю. — Регга[27] была бы рада увидеть меня там раньше времени.
Наяс снова промолчал, лишь подал ему руку, помогая подняться. Земля под ногами вздрагивала и качалась. Хальвдан упёрся в колени ладонями, и постоял так, согнувшись, пока кружение идолов, леса и реки перед глазами не замерло.
— Ты правда считаешь, будто насланный тобой бред убедит меня в том, что Кирилл лишится ума? — он снова выпрямился и въедливо посмотрел на старосту. — Если ты частенько разводишь такие костры у себя во дворе, то и что похлеще может примниться.
— Я не хотел запугать тебя, воевода, или настроить против Кирилла, — Наяс размеренно провёл рукой по бороде. — Всего лишь попытался заставить приглядеться к князю. Любое видение — это предостережение. Может, оно сбудется через много лет. А может, не сбудется вовсе, если вовремя спохватиться.
Хальвдан тогда махнул на него рукой — чего взять с выжившего из ума, да к тому же на редкость сварливого старика? И как бы тот ни упирался, что причина-де не в этом, а ведь не обошлось без его вечной неприязни к Кириллу. Даже если люди старосты и не убивали сопровождение обоза, а всё равно веры древнерам не было. Да и не больно хотелось… верить-то.