Сбоку к Кириллу подошёл мастер Деян — единственный из мужей, не принадлежащих дружине, которому разрешено было находиться здесь. Ведь кузнец — родич Бога Огнеды. В горне кузнеца бушует его священное пламя, дарующее оружие воину и обнажающее правду. Если мастер управляет огнём, превращает его в пользу для людей — то и он осенён благодатью.
Деян, ничуть не сгибаясь под немалой тяжестью, держал в руках мечи, которыми опояшут сегодня отроков. А уж достойны ли те их — покажет поход.
Горел у подножья Огнеды костёр, плавился снег, отроки один за другим подходили к Кириллу, произносили священную клятву — и та разносилась в тишине до самой кромки сада да тонула среди яблонь. А ведь яблоня — дерево тоже непростое. Запомнит данный сегодня обет, пустит с соками по коре — а там через переплетение природных нитей достигнут слова самого Древа Жизни. Вчера справили по отрокам тризну — чтобы покинули они мир в прежнем своём обличии и вернулись в новом — а сегодня справят рождение.
Буду служить тебе, великий князь Кириятский, верой и правдой,
Не сложу меча своего раньше, чем жизнь покинет тело моё.
Рубить врагов буду, пока сила течёт в моих руках, пока дыхание наполняет грудь мою.
И будет моя верность тебе неизменною и непоколебимою, как неподвижны стены Кирията…
Кирилл, выслушав каждого отрока, брал из рук Деяна меч и опоясывал им нового воина дружины. И надеялся, что каждому из них доведётся вернуться из похода в целости. Боялись ли они опустившейся на их плечи ответственности? Возможно. Но никто ни словом, ни взглядом не выдал страха или трепета. Только разгорались их лица гордостью и торжественностью и будто бы даже взрослели, теряли щенячью пухлость, что заменялась твёрдостью.
Млада подошла последней. И хоть её собственный меч был гораздо лучше и дороже, чем тот, который подносился в дар на Посвящении, она приняла его с той же благодарностью, как и отроки. Когда был застегнут пояс у неё на талии, воительница поклонилась — её лицо на мгновение скрылось за густой пеленой волос — и повернулась было уходить. Но Кирилл остановил её, положив руку на плечо. Девушка подняла на него вопросительный взгляд.
— Клятву-то держать будешь?
Он прекрасно понимал, что такого воина, как она, никогда не служившего никому, привыкшего к свободе, не свяжут клятвы, если он того не пожелает. Такие сродни наёмникам, только платы за свою службу не просят. Но захотят уйти — не удержишь.
Млада только слегка улыбнулась.
— Я буду сражаться за тебя, как то подобает дружиннику, княже. И я убью каждого вельда, который попадётся на моём пути. В этом будь уверен.