Только к вечеру за окраиной леса развернулись чёрные пашни, а рядом — утыканный избами холм.
Млада припустила быстрее до дома старосты — так, что теперь Роглу пришлось её догонять.
Садко гостей на ночь не ждал. Сдержанно он выслушал краткий рассказ о том, как погибли кмети, недоверчиво глянул на вельдчонка, который на всякий случай укрылся за спиной Млады, а потом проговорил тихо:
— Кметей мы погребём, как нужно. Завтра отправлю деревенских. Честно — не верил, что вельский лагерь вы всёж-таки найдёте. Уж больно долго искали, — он оглядел лицо Млады, наверное, бледное и блестящее от нездоровой испарины, и добавил: — На ночь у меня останьтесь — нечего снова до погоста тащиться. Погода мразевая, пахоту даже пришлось прервать.
И как будто невзначай за вечерей жена Садко, тихая и незаметная, словно тень, поставила перед Младой кружку горячего отвара на малине. Та кивком поблагодарила её и ещё долго грела пальцы о глиняные стенки, пока питьё чуть-чуть не остыло.
Рогл, готовый, видно, от неловкости сжаться до размеров мыши, безмолвно сидел рядом, ёрзая на месте. А Млада под пристальным взглядом старосты размышляла, как быть дальше. Впереди ещё пять дней пути, а силы уходят с такой скоростью, что того и гляди повалишься под куст и больше не встанешь. Без помощи никак не обойтись, ведь нужно, чтобы Рогл обязательно добрался до детинца. Иначе всё псу под хвост.
Млада подняла глаза на Садко. Тот с готовностью выпрямился, посмотрел вопросительно.
— Ты, Садко, отправь весточку князю, — проговорила она, отпив из кружки пахнущий летом отвар. — Напиши, что парни погибли. И что мне… нужна подмога. Пусть вышлет навстречу кметей. Можно даже одного. Пересечёмся с ним на дороге — далеко в лес я теперь уж не пойду.
Староста выслушал, согласно качнул головой.
— Князю я и так писать собирался, раз уж тут такое вышло. Просьбу твою укажу. А теперь идите отдыхать. Парнишка твой, вон, скоро лбом о стол треснется.
Млада возражать не стала.
За ночь жар разжал тиски, а к утру совсем полегчало. Вот только раны лучше выглядеть не стали — почернели ещё больше. Но, удивительное дело, замечать боль Млада уже почти перестала — настолько свыклась. Да и деваться-то особо некуда. Не ко времени себя жалеть и хворать в постели.
Янтарь и снаряжённый для Рогла жеребец Надёжи уже ждали во дворе. Конь, кажется, был рад видеть Младу: тут же ткнулся мордой ей в плечо — поприветствовал. Она сделала знак помятому со сна вельду садиться верхом. Без промедления мальчишка ловко запрыгнул в седло. И тут же выправилась его осанка, появилась даже некая горделивость — парень явно чувствовал себя на своём месте. Он погладил шею коня и что-то тихо ему сказал, а тот спокойно прислушался к словам нового всадника.