— И не моей, — улыбнулся Мэллори. — Об этом факте вы предпочли забыть. А кроме того, люди таковы, какими они хотят быть. Вы — это вы, мистер Квин, а я — это я. Мы с вами хотели добиться успеха и добились. Но это же относится и к неудачникам. Конечно, меня беспокоит здоровье бедной Майры, и я жалею ее от всего сердца. Но что касается угрызений совести… — Он покачал головой. — Я не могу считать себя ответственным за недуг Майры, так как она, несомненно, сама хотела оказаться в подобном состоянии.
Эллери внезапно пришло в голову, что сидящий перед ним странный человек сердится, хотя и продолжает улыбаться.
— Вы, очевидно, хотите спросить, — предположил между тем Мэллори, — что я делал в такой-то вечер, и тому подобное?
— Ради этого трудного вопроса, — в свою очередь улыбнулся Эллери, — я и нахожусь здесь.
Развернувшись на своем вращающемся троне, Мэллори раздвинул портьеры, висящие позади него. За ними оказалось большое окно, из которого открывался вид на миниатюрную бостонскую гавань. Однако целью Мэллори было не окно и не вид из него, а предмет, прислоненный к раме.
Костыль…
Мэллори взял его и повернулся к Эллери, по-прежнему улыбаясь.
— В тот вечер, когда был убит Роберт Йорк, — сказал он, поглаживая костыль, — я лежал в гипсе в больнице «Оберн» в Кембридже с переломом бедра, мистер Квин. В день гибели Эмили Йорк я находился дома, едва передвигаясь по нему с помощью двух костылей. Теперь я обхожусь одним. Конечно, вы можете все проверить, мистер Квин, хотя уверяю вас, я не стал бы так глупо лгать. — Он покачал головой. — Боюсь, что я не слишком многообещающий подозреваемый.
В последовавшем молчании — хотя Эллери был уверен, что его собеседник, несмотря на то что его лицо казалось высеченным на Маунт-Рашмор,[31] громко смеется про себя, — зазвонил телефон. Это явилось облегчением, так как Эллери отчаянно подыскивал слова для заключительной речи.
— Простите, — произнес Мэллори, поднимая трубку. Послушав, он прикрыл микрофон мускулистой рукой. — Это вас, мистер Квин. Вы готовы говорить?
— Конечно.
Подавшись вперед, чтобы передать трубку Эллери, Мэллори объяснил:
— Мне нравится предоставлять моим визитерам возможность солгать их знакомым.
Все еще улыбаясь, он снова сел.
— Квин у аппарата, — сказал в трубку Эллери. — Да, соединяйте… Это ты, папа?
После этого Эллери надолго замолчал, и улыбка сползла с лица Мэллори.
— Когда? — наконец отозвался Эллери, словно вытолкнув из горла мешающий ему предмет. — Хорошо. Буду так скоро, как смогу.
Наклонившись над столом, он положил трубку. Мэллори наблюдал за ним, слегка нахмурившись.